Верните белых лебедей. Николай Ольков

Его Императорского Величества. Меня арестовали, никого, кто бы мог быть объективным свидетелем, среди десятков гостей бала не нашлось, и получалось, что я в приступе ревности нанёс партнёру жены по танцу смертельный удар. Показать следователям разорванную кофточку я решительно не мог, это унижало бы и оскорбляло мою жену. Так возникло это уголовное производство, по которому я оказался здесь.

      Генерал слушал меня внимательно и что-то помечал в большой тетради.

      – Откуда Вы родом? – вдруг спросил он.

      – В Курской губернии есть имение Смольниково, это наше родовое гнездо.

      – Вы служили в действующей армии. По собственной воле или иные причины?

      – Господин генерал, нас в семье четыре сына, трое служили, младший не допущен по причине слабых лёгких. Так нас воспитал отец, майор в отставке.

      Генерал насторожился:

      – Он в турецкой кампании не участвовал?

      – Так точно, участвовал, господин генерал!

      – Братец ты мой, Ваш батюшка командовал батареей у меня в полку. Мы с одного котелка кашу ели, одной шинелью укрывались в непогоду. Он был ранен довольно тяжело, кажется, под Баязетом, и отправлен в тыл. Он жив?

      – Так точно, жив, господин генерал!

      – Отпишите ему от меня поклон. Теперь по вашему делу. Напрасно вы считаете всех гостей того бала людьми трусливыми и безразличными. Я получил документ, подписанный десятком человек, которые утверждают, что вы вступились за честь своей жены, а убийство – это роковая случайность. Характеристика покойному дана весьма и весьма нелестная. Кроме того, выяснилось, что следствие, мягко говоря, не было свободным от посторонних влияний, как, впрочем, и суд, чему есть документальные подтверждения. Таким образом, дело Ваше будет пересмотрено, полагаю, с учётом перенесённых Вами испытаний суд вправе оставить Вас на свободе.

      Милая Катенька, я за малым не лишился чувств. Генерал подал мне стакан воды и позвонил в колокольчик. Вошёл начальник тюрьмы.

      – Господин полковник, Артём Романович, мне в совершенстве всё доподлинно ясно, дело господина Басаргина будет пересмотрено и, я уверен, решится в его пользу. Но до отмены приговора он остается в вашем учреждении. Только я попрошу: дайте ему комнату в этом здании, обеспечьте нормальным питанием. Он военный человек, образован, может помочь вам в каких-то вопросах. Я не думаю, что мои просьбы сверх Ваших возможностей.

      – Всё сделаем, Густав Иванович, не извольте беспокоиться.

      – Когда придёт вызов из столицы, отправьте господина Басаргина без конвоя, деньги на дорогу семья ему пришлёт.

      – Всё сделаем, господин генерал!

      – Вот и славно, – генерал пожал мне руку и ещё раз просил передать поклон батюшке.

      Дорогая моя Катенька! Молись за здравие раба Божия Густава, он хоть и из немцев, но, думаю, что крещён в нашей вере. Береги дитя наше, не переживай, не знаю, как скоро, но встреча наша случится ранее, чем мы считали».

      И чай уже остыл, а Лада всё сидела