Отвергнутая. Екатерина Шитова

*

      Зоя возвращалась домой, кутаясь в цветастый платок. Ветер на улице усилился и пробирал до самых костей. Зайдя в дом, она поёжилась и, наклонившись к печи, принялась бросать в неё поленья.

      – Бррр… Холодно, будто осень уже! – тихо сказала она.

      Увидев стоящую в дверях Прасковью, Зоя подпрыгнула от неожиданности.

      – Просенька? Напугала до смерти! – воскликнула она с улыбкой. – Ты мамку решила навестить? Сейчас, милая, я печь растоплю да присяду с тобой.

      Прасковья прошла в кухню и тоже поёжилась от холода. Плеснув в чайник воды из ведра, она поставила его на плиту и присела на лавку. Пока мать суетилась у печи, Прасковья молча смотрела на неё и на её губах играла лёгкая улыбка.

      – Как твоё здоровье, доченька? Я за тебя каждую ночь молюсь, – сказала Зоя.

      Подойдя к дочери, она погладила её по голове и звонко поцеловала в лоб.

      – Всё у меня хорошо, мамочка! На здоровье, слава богу, не жалуюсь, – ответила Прасковья.

      – Акулинка как? Все на тебя, поди, зубы точит?

      – Ага, готова сожрать меня с потрохами моя свекровушка, – усмехнулась Прасковья.

      Зоя покачала головой.

      – Ох, доченька, как и помочь-то тебе – не знаю! Свекровки, они такие! У меня ещё хуже была – била меня как сидорову козу. Представляешь?

      Зоя засмеялась, но её смех тут же стих. Внимательный взгляд дочери заставил её насторожиться.

      – Мам, – тихо произнесла Прасковья, – я не просто так к тебе пришла. Я тебе весть принесла.

      Зоя отошла от печи и повернулась к дочери.

      – Говори, Просенька, что за весть?

      Прасковья подошла к матери, обняла её и положила голову ей на плечо.

      – В положении я, мам! – прошептала она.

      Зоя удивлённо вскинула брови, прижала ладонь к губам.

      – Услышал Господь мои молитвы! Просенька, умница моя! – проговорила она, крепко обняв дочь в ответ. – Значит, я скоро бабушкой стану? Ох, даже не верится!

      – Я стану матерью, а ты – бабушкой! – радостно ответила Прасковья. – А ещё роды должны избавить меня… сама знаешь от чего.

      Зоя закивала головой.

      – Конечно, избавят, Прося, даже не сомневайся! Избавят, как пить дать! Всё будет хорошо. Ой, какая весть-то радостная!

      Когда Прасковья ушла домой, Зоя села за стол и задумалась. Счастливая улыбка сошла с её губ, и лицо женщины потемнело, стало мрачным. Дурное предчувствие всколыхнуло её душу и осело внутри неприятным холодком. А что, если… Зоя потрясла головой, отгоняя от себя дурные мысли. Но смутное, нехорошее предчувствие нет-нет, да и возвращалось к ней снова.

* * *

      Девять месяцев спустя

      Прасковья сидела на лавке и, отложив в сторону рукоделие, гладила руками свой круглый, полный живот.

      – Скоро свидимся с тобой, кровиночка моя. Если родишься мальчиком, то Егором тебя назову, а если девочкой, то Евдокией.

      Ребёнок в ответ пнул Прасковью крошечными ножками под ребра. Ему уже было тесно в материнской утробе, но до родов было ещё несколько недель. Беременность Прасковьи проходила