Жертвa. Даниела Руслановна Абухба

вут внутри каждого из нас,

      словно пожирающие, развращающие наши души паразиты

      Предисловие

      Сказать, что в тот вечер было прохладно, ничего не сказать. Луна светила сквозь открытое окно. Листья шелестели от ветра. Неподалеку залаяла собака. Теон не удостоил ее вниманием. Он устал. От всего устал: от работы, от жизни, но что более важно – устал от бесконечной, выворачивающей наизнанку вины.

      Вина и тошнотворная жалость к самому себе. Казалось, других эмоций Теон Холланд не знал. Постоянные кошмары, воспоминания, сотни «что, если…?» и ни единой возможности вернуться назад, что-нибудь исправить. Это была не жизнь, а выживание. Выживание, особого смысла в котором и не было вовсе.

      Началось все в далеком детстве и значительно ухудшилось, едва ему исполнилось пятнадцать. Немудрено! То, через что Теон прошел подростком, запросто могло бы сломить взрослого мужчину. Так или иначе, пустота пришла на место злости и непринятия лишь спустя двадцать с «хвостиком» лет. Самобичевание пропало на ничтожно малый срок, чтобы вернуться, вернуться с удвоенной силой. Он ненавидел себя за то, что был не лучшим человеком и уж тем более братом. Но никак не мог вспомнить, в чем именно это проявлялось. Каждую мысль о произошедшем Теон целенаправленно гасил, пока не осознал, что кроме нечетких, туманных картинок, обычно возникающих в самый неподходящий момент, не осталось ничего.

      В горле встрял ком. Холланд сидел на краю незаправленной кровати, уставившись на что-то, что держал в руках. Свитер, и довольно маленький. Детский? Да. Определенно, детский. Прижимая вещицу к груди, Теон, сам того не осознавая, по крайней мере, пока дышать не стало трудно, рыдал. «Мужчины не плачут». Да кто сказал? Кто вообще дал определение этому слову? Измены, убийства… плевать! Но не приведи Господь показать свои чувства! Это всегда для него было дикостью.

      Мысли Теона стали путаться. Громкие, несдерживаемые рыдания вырывались из груди. Понадобилось немало времени, чтобы хоть немного успокоиться. «Ну и причину нашел! А слезы-то, слезы крокодильи! Слабак!» – подумали бы многие. Однако не время, пролетающее с ужасающей скоростью, наводило тоску, а…

      Кто-то позвал его по имени, но Холланд предпочел это проигнорировать. Вместо ответа он подошел к окошку, сделал несколько глубоких вдохов, затем обернулся, пытаясь понять, не ускользнуло ли ничего от уставших ярко-синих глаз. Обертки от конфет на полу. Огромная книжная полка. Ничего, что могло бы вызвать хоть какие-нибудь воспоминания, не говоря уже о важных, которые были, собственно, причиной нахождения Теона там. Одновременно с облегчением и разочарованием он направился к выходу. Может, следовало поискать в другой комнате? Но в какой?

      Больше непроверенных мест не было. Разве что… На губах появилась грустная ухмылка. Жутко. Пыльно. Разумеется, учитывая, сколько лет туда не ступала нога человека. Да и сам дом опустел давным-давно. Теон тяжело вздохнул. Он явно колебался. А вдруг это была плохая идея? Вдруг было бы лучше уйти? «… еще не нашли его»; «Мы делаем все возможное»; «Тупик, увы». Ну нет! Опускать руки было категорически нельзя. Никогда. И… раз уж полиции было плевать, или у них не хватило мозгов, чтобы докопаться до истины, лишь бедняга Тео мог найти, за что ухватиться, любую, самую мало-мальски значимую подсказку, след. Вздохнув и собравшись с силами, Теон поднялся на чердак. Бардак. Такой, что сам черт ногу сломит. Как и предполагалось. Тонны коробок, заполненных игрушками, книжками и другой бесполезной дребеденью. Там были вещи, которые надеялись передать следующим поколениям. Малюсенькие джинсы, такие же малюсенькие ботиночки с нетерпением ждали своего часа, ждали, что придет тот день, когда еще одному Холланду они станут впору, тогда как в реальности эти бесценные сокровища, и не нужно смеяться, ибо то, что одни считают мусором, другие хранят как зеницу ока, были обречены валяться без дела до конца времен. О них забудут. Так было. Было, пока не понадобились воспоминания. Пока Теон Холланд не провел в самолете Гавайи – Калифорния несколько часов, несмотря на боязнь высоты, несмотря на то, что пришлось голодать – если б он знал, что питание в стоимость билета не входит, только чтобы вернуться на Родину, где надеялся если не выяснить всю правду и добиться своей цели, то хотя бы немного приблизиться к ответу на вопрос, мучивший его с самого отрочества и во взрослой жизни. Куча каких-то документов, игровая приставка. Пока ничего достойного внимания. Старый альбом. Теон быстро пробежался глазами по фотографиям. К счастью или к сожалению, ни одна из них делу бы никак не помогла. Не нужно было тщательно их осматривать. Обычные. Клишированные. В основном – фотки из детства. Из их детства. Другие же фотографии были ближе к концу. Элизабет-Билберри-Холланд, с волосами, как у матери, и улыбкой… а был ли это вообще ее отец? Свадьбу тоже запечатлели. Были и пустые кармашки – для фото повзрослевшего Теона, фото его ребенка. Хотя вполне возможно, что тот… в смысле, его ребенок, там все-таки был.

      Холланд захлопнул альбом. Тяжело осознавать, что твоя жизнь катится в Тартары. Еще больнее осознавать, что вина лежит на тебе, что ты это заслужил.

      Клэр