Стреляй! «Бог войны» (сборник). Юрий Корчевский

удручала – тоже одни убитые, но пушка была уже заряжена. Поднатужившись, навел, выстрел! Вновь в руки банник, быстро чищу ствол, шуфлой засыпаю порох, забиваю пыж, кричу ближнему ополченцу:

      – Помоги!

      Вдвоем поднимаем тяжеленное ядро, заряжаем, выстрел! Мы работали как заведенные. Я делал тонкую работу – насыпал порох, забивал пыж, вместе заряжали ядро и наводили пушку. Выстрелы с нашей башни грохотали часто. Шум битвы стал стихать, враги откатились от города. Я присел на лафет, руки тряслись от напряжения, по закопченному лицу градом катился пот, оставляя светлые полоски. Отбили. Опустошенный пережитым сражением, долго сидел, не в силах подняться. Постепенно пришел в себя и спустился вниз. На стенах остались только дозорные. У стены уже сложили убитых. Рядом с воеводой и князем стояли воины и ополченцы. Князь распределял десятки на наиболее слабые участки стены, где убитых было больше всего. Худо, что воинов было не так много. В голове уже несколько дней бродили мысли – что можно придумать, чтобы сокрушить врага? Думаю, у противника силы тоже убывали, потери он нес серьезные, в атаке на защищенную крепость на одного убитого в крепости приходилось не менее трех-четырех убитых нападающих. Что-то подспудно вертелось в голове из далекого будущего. Я побежал на торг – он был пуст. Хватая за руки пробегающих прохожих, я стал допытываться, где живут купцы, торгующие шелком. Наконец один пробегающий мимо указал на дом в стороне. На стук вышел хозяин в грязной и кое-где рваной одежде – видно, тоже воевал на стене. Не очень приветливо буркнул:

      – Чего тебе?

      – Ты лавочник, что торгует шелком?

      – Да в себе ли ты, враг кругом, какая торговля?

      Он повернулся, собираясь уходить. Я схватил его за руку.

      – Выручай, я лекарь, мне на дело надо, не одежды шить.

      Лавочник повернулся ко мне. Всмотрелся в лицо:

      – Да, вроде на лекаря похож.

      Я после боя был, наверное, с еще более грязным лицом, чем у него.

      – Ладно, пошли.

      Мы пошли к торгу. Лавочник – звали его Евстафий – открыл лавку, и мы зашли в полутемное помещение.

      – Выбирай, тебе какого цвета надо?

      – Да мне ж не красоваться, а впрочем, есть белый?

      – Есть, сколько брать будешь?

      Я задумался:

      – Давай двадцать аршин.

      Лавочник усмехнулся:

      – Ежели город возьмут, то уже все заберут, если на доброе дело, для защиты, денег не возьму. Наслышан я ужо о тебе.

      Горячо поблагодарив, я побежал с материалом домой. Коротко поздоровавшись, я быстро, давясь, похлебал щей и выскочил во двор. Собрал дворовых девок и объяснил, что и как надо делать. Затем поговорил с мужиками, объяснил их часть работы, а также послал Прохора искать длинную, около полутора-двух сотен аршин, веревку.

      Сам же направился в недалекую кузницу, оттуда раздавался перестук молотков. Кузнец с подмастерьями ремонтировал оружие – копья, сабли, щиты, что грудой лежали у наковальни.

      Узнав