Стреляй! «Бог войны» (сборник). Юрий Корчевский

запеченные фазаны, фаршированные утки, заливная уха из щуки, печеный бараний бок, гусиная печенка, нежные цыплята, да много еще чего, что я просто не успел рассмотреть, пока меня вели к голове стола. Там, в высоком кресле, восседал боярин, лицо его раскраснелось, руки были в блестевшем жиру – в левой он держал куриную ногу, в правой кубок с вином.

      – Ну-ка, покажись, герой. Мне про тебя воевода много что порассказывал.

      Я был смущен вниманием стольких людей. Гомон в зале затих, все с любопытством смотрели на меня.

      – Молодец! Выпей с нами чашу! – И протянул ко мне кубок.

      – Здрав будь, боярин, – ляпнул я и осушил протянутый кубок.

      Какие тосты здесь к лицу, я просто не знал. Воины и знатные люди так же дружно осушили кубки, принялись заедать.

      – Кто таков, почему я тебя не знаю?

      В зале опять установилась тишина.

      – Кожин Юрий, Григорьев сын, лекарь, – по-военному доложил я.

      – Имя-то у тебя византийское, откуда будешь?

      Пришлось изворачиваться:

      – Отца и мать свою не помню, путешествовал из дальних краев, да вот осел пока у тебя, дозволяешь ли?

      – Дозволяю, – благосклонно кивнул боярин. – Такие люди нам нужны. А пушкарскому делу где обучен, зело ловко, – сказывал воевода, – ты татар из тюфяка посек, кабы не ты – большой урон городу был бы.

      – Так в заморских краях и обучился.

      – Становись под мое крыло, вступай в дружину! Говорят, ты и лекарь изрядный.

      Ратники дружно закивали, велик ли город, все новости расходятся быстро. Я задумался.

      – Прости, боярин, невместно мне в дружине, там убивать надо, я лечить хочу, от смерти спасать.

      Боярин засмеялся, через мгновение захохотали все. Лица многих, красные от выпитого, стали просто пунцовыми, кто-то подавился и стал кашлять.

      Боярин отсмеялся и молвил:

      – Убивать не можешь? Да ты один из пушки людей больше убил, чем все мои люди!

      Зал вновь захохотал, тут уж и я заулыбался. А действительно!

      – Шутник ты, братец! Ладно, проси чего хочешь.

      Я пожал плечами:

      – Все у меня вроде есть.

      Зал снова захохотал. Утирая выступившие слезы, боярин что-то сказал холопу, тот исчез и быстро появился, вновь неся в руках шубу. В мехах я пока разбирался слабо, если сказать, и не разбирался вовсе. Конечно, заячью шапку отличить от лисьей я мог, ну норку еще, и все.

      – Носи, заслужил с честью. Что в дружину вступать не хочешь – так вольному воля, а теперь посиди с нами, выпей за победу.

      Надрался в этот вечер я славно.

      Утром проснулся на чужой перине, в чужой комнате. Как я здесь оказался? Лежал в одежде, только сняты оказались сапоги, что стояли рядом с кроватью, да рядом, на сундуке, лежала жалованная мне шуба. Голова раскалывалась, во рту было суше, чем в пустыне. Не рассчитал, да и то взять – у Лукича в трактире хлебное вино, почитай, самогон, пил, а здесь вино, от такого ерша быстро свалишься. Застонав, я кое-как обул сапоги и вышел в коридор, передо мной объявился