Стать Теодором. От ребенка войны до профессора-визионера. Теодор Шанин

из лагеря мы жили под защитой Иргаша Каримова и потому несколько лучше других эмигрантов. Иргаш был высокий, усатый, мощный мужчина лет около пятидесяти. Он оказался вожаком криминальной банды, в прошлом басмачом, то есть участником вооруженной борьбы против советской власти. Его банда контролировала наш район.

      Теперь частью нашей жизни стали милицейские облавы раз в несколько недель. Это происходило по повторяющемуся сценарию. Сначала мы слышали с крыши свист «смотрящего» банды, и около окон мелькали люди, быстро взбирающиеся на нашу плоскую крышу. С нее был проход на соседские крыши и дальше вдоль всего квартала. В следующие минуты милиционер перескакивал через ворота, открывал их изнутри, и во двор врывалась группа вооруженных людей. Их руководитель стучал к нам и спрашивал, где хозяин, и мы отвечали, что не знаем. Он выражал сильное удивление, так как в комнатах Иргаша горел свет, стояли горячий чай и остатки плова, лежали только что снятые мужские туфли. Мы тоже выражали изумление, и милиционеры с большим шумом удалялись. Через четверть часа являлся сам Иргаш с широкой улыбкой, чтобы спросить, «чего они хотели» и не обидели ли кого-либо из нас. Мы отвечали, что все в порядке, и этим спектакль завершался, чтобы повториться опять через несколько недель. Мы узнали далее, что наша соседка, родственница Иргаша, была замужем за командиром местной милиции, что объясняло все сказанное выше.

      Однажды в дверь резко постучали – очередной полицейский рейд, но на этот раз без предупреждения.

      Я открыл дверь со своим обычным выражением нахального неповиновения властям – и там стоял мой отец. Растрепанный, костлявый и одетый в лохмотья, но с широкой улыбкой на лице. За этим последовал поток поцелуев и крепких объятий, а также слезы моей обычно стойкой матери. Когда все мы оказались в комнате, отец рухнул в кресло, задыхаясь от эмоций и пытаясь произнести несколько слов объяснения.

      Потребовались два дня еды, отдыха, купания в корыте, которое Каримов раскопал для нас, и немного новой одежды, предоставленной им же, чтобы к отцу вернулось некоторое подобие его прежнего облика.

      Тогда я пошел с ним показать ему район. Очень скоро какой-то неряшливый тип засунул руку отцу в карман, но, когда я предостерегающе свистнул, отошел от нас. Он же вошел вечером в наш двор и, увидев отца, долго извинялся, повторяя, что не мог знать, что мы живем у Иргаша. Он не отстал, пока отец не согласился выпить с ним в знак примирения. Наше место проживания оказалось прекрасной охранной грамотой.

      В течение примерно года дверь в дверь с нами шла жизнь Иргаша и его банды. В его части дома жили около 20 мужчин и несколько молодых женщин, которые готовили пищу и были в коллективном, так сказать, сексуальном пользовании ведущих членов группы. Банда собирала «оброк» с многих в нашем районе.

      Я многому научился у Иргаша и его людей. Для начала я бегло заговорил на русском блатном языке, что пригодилось позже. Я сильно расширил свой кругозор, увидев и оценив иерархию и