Как мы жили в СССР. Дмитрий Травин

победу семидесятники одержали.

      Правда, эта моральная победа потребовала и невероятных моральных усилий. Юность, проведенная в борьбе за дефицитные вещи, не могла не сказаться на менталитете поколения. Вещь стала для семидесятника чрезвычайно значимой ценностью. Возможно, большей ценностью, чем все остальное, что есть в человеческой жизни. И уж всяко большей, чем, скажем, такая непрактичная вещь, как демократия, мода на которую для семидесятников так и не наступила.

      Общество товарного изобилия стало, в конце концов, непосредственным итогом работы семидесятников. И никакой дефицит свобод не может поколебать глубокой удовлетворенности этого поколения достигнутой победой.

      Заметки по пищеварительному вопросу

      В начале 1970‑х физик Жорес Алферов (будущий нобелевский лауреат) принимал у себя в ленинградском институте крупного бразильского ученого. Вежливость требовала после рабочего дня угостить коллегу ужином. Алферов попросил куратора, представлявшего «известную организацию», забронировать на вечер столик по соседству от института в ресторане гостиницы «Спутник», поскольку свободных мест даже там (на окраине города!) могло не оказаться. Куратор задание провалил: никто ученых в ресторане не ждал. Тогда они поехали искать столик где придется и нашли лишь в курортном поселке Солнечное, да и то лишь потому, что Алферов предъявил директору удостоверение лауреата Ленинской премии и объяснил ситуацию [Калитка 2020: 98–99].

      Место в кафе и ресторанах советских времен могло быть дефицитным, как и все прочее. Конечно, не всюду, не всегда и не при каждом случае. Ситуацию с богемными заведениями Ленинграда хорошо выразил артист Сергей Юрский, познавший ситуацию как снаружи, так и изнутри. «В шесть место у дверей занимает швейцар в форме. Барьер закрыт. Вход только по мере возможности. И по пропускам. И по блату. Еще по пять рублей в руку. А также по договоренности. Ну и, естественно, по нахалке» [Юрский 2002: 181]. Писатель Илья Штемлер в романе позднесоветских времен «Универмаг» рисует похожую картину, уточняя, правда, что табличка «Свободных мест, к сожалению, нет» висела на дверях бара ресторана «Созвездие» и днем, и ночью. У входа толпилась очередь, рассчитывавшая на удачу, а внутри оставалось много свободных мест, резервируемых для особой публики. Фильм «Еще раз про любовь» (1968) начинается со сцены длинной очереди у входа в московский ресторан: до того, как отдохнуть, поесть и потанцевать, люди должны стоять, ожидая освободившиеся места. Вдруг выходит швейцар и говорит, что есть лишь одно место. Тогда из‑за спин разнообразных влюбленных пар выскакивает героиня Татьяны Дорониной, поскольку она одна и может его занять.

      Еще один барьер конца 1970‑х состоял в том, что лучшие рестораны Ленинграда находились в интуристовских гостиницах, а вход туда разрешался лишь по пропускам.

      Зачем это сделали? – удивлялся Нагибин. – Чтоб не общались с иностранцами? Чтоб не спекулировали? Чтоб не жрали приличную еду, которой едва хватает для