Воспоминания. От крепостного права до большевиков. Николай Егорович Врангель

Пора положить этому безобразию конец. Многое лишнее мы себе позволяли.

      Экипаж качнуло.

      – Стой! – крикнул отец. Кучер остановился.

      Мы ехали по дороге, которую недавно закончили строить и которой, как я узнал позже, отец гордился, потому что она была построена по его настоянию.

      – Сиди. Я сейчас, – и старик, кряхтя, вылез из коляски; исправник кубарем выскочил из своей натычанки17 и собачьей рысью подбежал к нему.

      – Приведет его в крестьянскую веру, – обратясь ко мне, веско сказал наш старый кучер. – Им, исправнику-то, поручили наблюдать за постройкой дороги, а он на ней только руки погрел. Три тысячи с подрядчика, говорят, содрал, а поглядите, накатка-то какая. Чистый разбой, а не накатка.

      Отец шагал по дороге, то и дело сердито тыкая шоссе палкою. Исправник что-то почтительно докладывал. И вдруг отец поднял костыль и несколько раз ударил исправника со всего плеча.

      – Благословил-таки, – радостно сказал кучер. – Поделом ему. Не воруй!

      Отец молча сел в коляску.

      – Трогай. – Мы покатили.

      – Стой! – Коляска остановилась.

      – Вы. Пожалуйте сюда.

      Исправник, держа руку у козырька, подбежал и, видно, робея, на почтительном расстоянии остановился.

      – Ближе! Ближе! Говорят вам, ближе! Не слышите?

      Исправник побледнел, но подошел вплотную.

      – Драться, – спокойно сказал отец, – ныне законом запрещено.

      – Помил…

      – Молчать! Когда я говорю, извольте молчать. За мой поступок я подлежу ответственности, и вы можете жаловаться. Порядок обжалования вам известен. Оправдываться я, конечно, не стану. Трогай.

      Мы тронулись.

      – Этакий мерзавец! – сказал отец. – И я хорош, ничего не могу с собой сделать. Не удержался. Разом себя не переделаешь. На все нужно время.

      Когда вы много лет с кем-нибудь живете в одном доме, на одной площадке, у вас с соседом устанавливаются какие-то особенно близкие отношения. Вы друг у друга не бываете, никогда с ним не говорили, в лицо его хорошенько не разглядели, но, как я уже не знаю, помимо всякого вашего желания, вам известно, что он холост или женат, служит в таком-то ведомстве, что у него имение в Харьковской или Тамбовской губернии, – более того, что он любит канареек или боится кошек. Иногда вы перекидываетесь при встрече несколькими словами. Узнав из газет, что он получил действительного тайного советника, говорите ему при встрече на лестнице: «Как же, читал, читал, Ваше Высокопревосходительство». Или при важном событии – «Кажется, доигрались?» А он любезно отвечает: «Что-то похоже на это». Когда у вас гости и не хватает карточного стола – вы, не стесняясь, через прислугу просите одолжить, и он находит это вполне естественным. И так вы живете из года в год, и ни тому, ни другому в голову не приходит ближе сойтись.

      И такие, почти соседские отношения установились между отцом и мной. О наших заботах или радостях мы никогда не говорили, но перекидывались миролюбиво несколькими незначительными фразами и, довольные друг

17

Натычанка – легкая плетеная бричка.