Тайные безумцы Российской империи XVIII века. Александр Борисович Каменский

исправлению ума, хотя, как мы увидим, уже в XVIII веке нередко перед тем, как отправить безумца в монастырь, его пытались лечить доступными медицинскими средствами.

      Очевидно, что использование монастырей в роли доллгаузов не вызывало восторга у деятелей церкви, и, как справедливо отмечают С. О. Шаляпин и А. А. Плотников, «проблема необходимости и возможности заточения умалишенных преступников в православные монастыри в XVIII в. была одним из камней преткновения в отношениях между государственными органами и иерархами Синода, которых сложно было заподозрить в нелояльности к существующей власти, но которые, тем не менее, проявляли редкую настойчивость в попытках избавить монашеские обители от необходимости содержать „изумленных“ правонарушителей»23.

      Трудно сказать, чего было больше в этой настойчивости – заботы о благочестии или стремления избавиться от лишних забот и, главное, лишних расходов, но тут на сцене вновь появляется Петр I. 5 сентября 1723 года он распорядился:

      Сумасбродных и под видом изумления бываемых, каковые напредь сего аки бы для исцеления посылались в монастыри, таковых отныне в монастыри не посылать24.

      Краткость и не вполне обычная для петровского законодательства лексика этого указа свидетельствует о том, что, скорее всего, он был принят спонтанно и без особой подготовки. Действительно, история этого указа по-своему уникальна. В «Полном собрании постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания Российской империи» сообщается, что указ стал известен «по словесному объявлению от членов того Синода» Феодосия Яновского, Феофана Прокоповича и Феофилакта Лопатинского, а принят был государем «будучи в саду Ея Величества»25. Можно предположить, что названные церковные иерархи, прогуливаясь с императором по саду, воспользовались его хорошим расположением духа и уговорили его принять данное решение. Однако биохроника Петра сообщает, что это была не просто прогулка на свежем воздухе, а голова царя вообще была в этот день занята совсем иными вещами. 5 сентября 1723 года пышно праздновалось тезоименитство царевны Елизаветы Петровны. Празднование началось торжественным молебном, затем была спущена на воду новая яхта, на которой пили вино, а позже многочисленные гости гуляли в саду, где Петр имел беседу с персидским послом. Все веселье закончилось лишь во втором часу ночи26. Возможно, между делом, чтобы просто отвязаться от назойливых священнослужителей, царь и обронил неосторожную фразу. Письменного указа, подписанного Петром, очевидно не существовало, и в Полное собрание законов этот указ попал именно в формулировке, устно сообщенной членами Синода.

      Так или иначе, но относительно того, как теперь следует поступать с умалишенными, Петр никаких указаний не дал, и это не могло не породить проблему. Поначалу, по-видимому, практика отсылки безумных в монастыри сохранялась, поскольку, как отмечает Е. Махотина, в 1725 году Синод пытался установить

23

Там же. С. 36.

24

ПСЗРИ. Т. VII. № 4296.

25

Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания Российской империи. СПб., 1875. Т. 3. С. 149.

26

05.09.1723, чт., День св. Елизаветы Палестинской. Тезоименитство царевны Елизаветы Петровны. П. в СПб. // Биохроника Петра Великого (1672–1725 гг.). [Электронный ресурс] https://spb.hse.ru/humart/history/peter/biochronic/246184191 (дата обращения: 15.10.2023).