Следствие ведёт сердце. Кристен Тайч

предрешена за него.

      Обожаю, твою мать, эту рутинную рутину.

      Глаза стали косить уже после трёх из пяти описанных мной случаев, которые до сих пор остаются нераскрытыми. И это полная задница, которая означает ночные выезды по необходимости. В такие моменты шеф сам звонит на рабочий дохленький телефон, выданный агентством, извиняется за столь поздний час и просит приехать на место.

      Ага, сто раз.

      Реальность такова, что в трубку я слышу только второпях адрес. А если в то же мгновение, когда он заканчивает невнятно тараторить из-за своей картавости, не отвечаю: «Да, Анатолий Сергеевич, выезжаю», то за адресом последует громкое и недовольное: «Уволю к чёйтовой матейи!». И ещё много красноречиво сказанных мне слов вдогонку.

      Откуда столько скопилось дел?

      «Да всё просто», – думаю я, входя в кабинет и замечая, что соседний стул пуст.

      Часы показывают 8:45.

      Где носит этого мелкого хомяка? Мы ведь должны начать работу в девять.

      Если эта скряга заметит его уже второе опоздание за эту неделю, а сегодня только среда, про такие слова, как «премия», «выходные» и «отпуск», можно будет забыть на этот год уж точно. Октябрь только начался, а уже такие мрачные перспективы.

      Смысла ждать напарника нет. Нужно эту электронную версию «долгов» распечатать, подписать и зайти к начальнику за новой порцией «хвалебных» слов о том, какие мы «трудяги» и такие работники буквально «на вес золота». Ведь шефу приходится ещё и платить нам, когда он, вероятно, рассчитывал на простые бартерные отношения, набирая сотрудников в частную организацию.

      Однако стоит мне посмотреть на настенные часы в кабинете (09:10), как по коридору разносится эхо. Нетрудно догадаться, кто это будет, даже не глядя на прозрачные перегородки между кабинетами. Вспомнишь же…

      – Доброе утро, босс! – раздаётся голос Макса, и он бесшумно прокрадывается в кабинет, держа в руках два стакана, от которых уже знакомый мне неприятный запах распространяется по всему помещению.

      За ним, как будто это было его собственное агентство, заходит незнакомый парень, чья наглость заставляет мою бровь недовольно дёрнуться, а взгляд уже медленно поднимается с его люксовых кроссовок вверх.

      – О, Леон, это новенький! Встретил его у входа в отдел, кофею вот вам прихватил… – Его взгляд скользит к моему краю стола, где уже стоит такой же чёрный картонный стакан, и он добавляет с сомнительной улыбкой: – Но если ты уже взял, то будет моим.

      Напарник предлагает один из стаканов новичку, который уже с опаской косится на его содержимое.

      – Пожалуй, откажусь, – с лёгким оттенком брезгливости произносит он. – Даже в самые трудные дни я не притрагиваюсь к такому. – И, словно пробуждаясь от сна, парень достаёт руку из кармана джинсов и протягивает мне: – Лео, значит? А я – Антон.

      В голове уже сформировалась едкая рифма на его имя, которую мой язык норовит выплюнуть ему прямо в раскрытую ладонь. Друг нервно ставит кофе на стол и спешит опередить, уловив мой недовольный взгляд исподлобья:

      – Э-э… Не Лео, Леон! Не называй так, ему не нр…

      – Не нравится своё же имя? Почему это? – с усмешкой спрашивает новенький, словно дразня.

      – Не твоего ума дело, Антон, – резко обрываю я.

      Последнее прозвучало так, словно я действительно спереди ещё и букву добавил, а «т» сменил на «д». Однако парень ничего более не говорит в ответ. И нет, не потому что ему нечего было сказать, просто наше знакомство прервал шеф, позвав того в кабинет.

      Его счастье.

      Пробудь он здесь ещё хоть минуту, на одну порцию этого дешманского вонючего пойла на моём столе стало бы меньше. Благодаря напыщенному сопляку, который едва ли достиг 20-летнего возраста, во мне вновь закипает кровь, и тяжёлый взгляд я перевожу уже на запыхавшегося Макса.

      – Время.

      Тот спешно вскидывает большую руку, глядя на свои наручные часы.

      – Почти половина, а что? Сегодня совещание?

      – Если только по поводу твоего увольнения. Какого хрена ты повадился опаздывать? У нас дел ворох и телега.

      Парень бросает свой рюкзак к столу напротив и брякается в кресло на колёсах, отчего то начинает поскрипывать.

      – Толик отправил вчера на ночнуху, – зевает он, потягиваясь. – Пока добрался домой, уже рассвело…

      – И что?

      – А потом позвонили из больницы и спросили про обстоятельства наезда на ту девку…

      – Чего? Ты, дурак, человека что ли сбил? – Я в недоумении смотрю на него, надеясь, что мне это послышалось из-за недосыпания.

      – А я разве не рассказывал? – удивляется Максим. – Видимо, из-за твоего «отличного» утреннего настроения я всё позабыл. Да и новенький этот голову вскружил…

      – Надо было его на пороге и оставить. Мы не приют для избалованных мажоров, чьи родители вручили им новенькую игрушку в виде юридического диплома, – небрежно бросаю я. – Так что с женщиной? Она жива? И как вообще ты умудрился…

      – Да