Иллюзионист. Иногда искусство заставляет идти на преступление, а иногда преступление – это искусство…. Александр Подольский

то ли от окончательно расшатанных нервов.

      – Всюду резюме кидаю. Ничего. Кусок хлеба негде взять. За квартиру пятый месяц не плачу. Приходится у родителей одалживать, – жаловался он. – Старики последнее отдают.

      – Что же, и вахтером не устроиться? Или сторожем. Вон, за углом объявление висит, требуется продавец, – сочувственно бросил Зверев.

      Гусев резко поднял голову. На его лице заиграл отблеск оскорбленного достоинства.

      – Я что, должен унижаться до работы сторожем? Или продавцом, по двенадцать часов стоять за прилавком? У меня два высших, между прочим. Закончил медицинский с отличием. И теперь вкалывать за какой-то сороковник. Ну нет, увольте. Меньше чем за шестьдесят пять-семьдесят и речи быть не может.

      Он вспомнил про свой платок и вновь начал всхлипывать, опустив голову.

      Грановский и Зверев переглянулись.

      – Гражданин Гусев, два вопроса. Первый: на этих фотографиях никого не узнаете?

      Мужчина пролистал снимки и равнодушно пожал плечами.

      – Нет. Абсолютно.

      – Ясно. Тогда второй вопрос. Где вы были вчера, примерно с восемнадцати часов до двадцати одного?

      Гусев ответил после паузы. В его глазах мелькал знакомый майору огонек. Этот взгляд говорил со всей отчетливостью: «Так и быть, скажу, а потом идите вы… сами знаете куда».

      – У родителей, на Гагарина. Мама ужин приготовила. Отец вот немного выручил. Отдам при первой же возможности. Наверное, старик с пенсии…

      – Хорошо-хорошо, – резко перебил его Грановский. – Верим на слово.

      Смерив Гусева ледяным взглядом, он поднялся, вновь прижав руку к груди.

      Грановский понимал, что этот разговор пуст и бесперспективен. Во всяком случае, пока он не сделает того, что задумал характерным для себя экспромтом.

      Простившись с Гусевым, они сели в машину.

      – Знаешь что, Миш… – Он закашлял. – Давай-ка прямо сейчас навестим его родителей. Улицу он назвал сам. Пускай ребята точный адрес скинут. Срочно. Пока он не успел с ними связаться. Авось успеем застать врасплох.

      Вскоре они уже мчались, превышая скорость, на проспект Юрия Гагарина, 28, где почти силой ввалились в квартиру, устремив две пары красноватых от бесконечного напряжения глаз на супругов Гусевых. Им в уши ударил металлический стук, похожий на цоканье копыта.

      – Ну, был он вчера. Все верно, – заговорил недобрым басом пожилой мужчина, пахнув знакомым Грановскому не понаслышке водочным запахом.

      – Забегал на пять минут, – добавила мать.

      – Поужинать, он сказал, – бросил, как бы невзначай, Зверев.

      – Да, – кивнул Фёдор Гусев.

      – Слопал тарелку супа да убежал. Ну, и денежки, конечно… – Его жена с горькой улыбкой щелкнула языком.

      – Тата! – оборвал ее Фёдор Гусев.

      – Ну что Тата-то, что Тата?

      – Хватит, я сказал.

      – А когда он приходил, ориентировочно? – разнял супругов Зверев.

      – Часов в шесть, – пресным голосом сказала Татьяна Гусева.

      – Примерно. А в чем дело? Чего вы его мурыжите? – Гусев повысил