Дневники: 1936–1941. Вирджиния Вулф

потоке жизни, как мне казалось. Впрочем, такая уверенность неожиданна даже для меня. Если я и могу назвать что-то своим триумфом – простите за столь вычурный язык, – так это день, когда пришел Дезмонд, а у нас в гостях была Нэн Хадсон; я чуть не лопнула от желания обсудить с ним «Годы», а Нэн сидела как размоченный в теплом молоке хлебный мякиш; я собралась с силами и вынудила ее обсудить со мной свою жизнь и Этель (это была уловка), вместо того чтобы пустить этот мучительный час псу под хвост.

      Теперь, по крайней мере, доход гарантирован. Л. купит новую машину; мы снова на плаву; а мой последний круг – если проживу еще хотя бы лет десять – должен быть плодотворным. Работа и только работа. Но в данный момент облегчение так велико – ничуть не постыдное облегчение, вовсе не вызванное славой, – что я как будто раскачиваюсь вверх-вниз, словно куст, на который приземлилась огромная птица. И все же нельзя забывать, что меня ждет немало сильных ударов. И многое в «Годах» написано очень слабо – например, сцена в колледже до сих пор заставляет меня краснеть.

      Вчера вечером ужинали в Чарльстоне. Джулиан возмужал, то есть стал энергичным, сдержанным, как мне кажется, озлобленным; в его тоске теперь есть что-то трагическое; рот или лицо гораздо напряженнее, как будто он много размышляет в одиночестве. Несса сказала, что он не до конца отказался от своей идеи поехать в Испанию – все зависит от того, удастся ли ему найти работу здесь. Я почувствовала, как он изменился, став взвинченным, напряженным, защищающимся; все еще ласковый, но уже не спонтанный. Сегодня он придет к чаю. А Л. раздражает чрезмерная «эгоцентричность» моей семьи – мол, Нессу заботят только ее дети; безрассудный Джулиан даже не может сообщить ей о своем решении; все «кудахчут». Отчасти это связано с его семейным комплексом, но доля правды в словах Л. есть.

      А я теперь могу воплотить в жизнь свою философию свободной души. Вот о чем я думаю: нет нужды идти на писательский аукцион350 20 марта. Все ложное можно отбросить.

      15 марта, понедельник.

      Ленюсь этим утром. Голова усталая. Слишком много разговоров с Джулианом и Банни351. Что это за жизнь такая, если вид наших давних друзей и племянников, вернувшихся из Китая, вызывает легкое сожаление, то есть тоску по вечеру, который можно было провести в тишине?! Джулиан довольно эгоцентричен. Он зациклен на мыслях о каком-то долге. А раз он должен сделать что-то для мира в целом, то скрежет металла по гранитной плите мы-то можем и потерпеть. В любом случае я слишком устала, чтобы писать, и думаю, не переделать ли мне вырезанные из романа «Годы» фрагменты для единого издания352? Зачем мне это? Пожалуй, полная версия даст лучше раскроет мою аргументацию. Но роман-то уже вышел как есть, и нет нужды думать об этом всерьез*. Держу идею в голове и буду судить по рецензиям – вот только все они несерьезные, – насколько книга в своем нынешнем виде попала в цель или промахнулась. Останемся здесь до 30 марта; Л. позвонил в типографию – заказали еще 25 экземпляров

350

Выставка-распродажа книг и рукописей с автографами, организованная Международной ассоциацией писателей в защиту культуры в магазине «Foyles» на Чаринг-Кросс-роуд.

351

Дэвид (Банни) Гарнетт (1892–1981) – писатель и издатель. Дэвид был дважды женат, в том числе на дочери Ванессы Белл, Анжелике. Банни и Джулиан приходили в Монкс-хаус на чай в воскресенье, 14 марта.

352

В 1929 году Вулфы решили выпускать книги ВВ в едином формате и стиле в виде серии под названием «Uniform Edition».