Ледовые Корсары. Книга третья. Ледовая армия. Юрий Погуляй

забрала Пустыня, пока он делал важный вид и гордился тем, чему отдал свою жизнь?

      – Считайте меня просто большим затейником, – напомнил о себе Галай. Старик очнулся.

      – У меня другое предложение. Давайте я сейчас позову воспитанников Ордена, которых вы видели у двери, и мы вместе узнаем, где вы видели столь порченный товар.

      Брови Галая подпрыгнули в изумлении:

      – Это вы бросьте. Здесь вам, знаете ли, не дикий север. Закон в Содружестве – не пустой звук.

      – Сокрытие беглого Неприкасаемого, молодой человек, это преступление. Нарушение закона Ордена.

      – Есть тонкость, как бы. Законы Содружества на вас распространяются, а вот ваши… Ну, вы понимаете.

      Старик понимал. Слишком хорошо понимал. Видел, как меняется мир. Как меняется он сам. Боль в коленях опять напомнила о себе, и торговец подумал о знахаре, что жил у Ботанического сада. Война взвинтила цены даже там, куда и не добиралась. Просто потому, что шла где-то, просто потому, что давала повод. Лекарь требовал за лекарства все больше. Того жалования, что возил курьер, скоро станет недостаточно.

      А за каждого Неприкасаемого полагалась награда. Хорошая награда.

      Иногда люди предают идеи просто из-за больных коленей. Галай прочитал его мысли:

      – Я ведь вам, считай, подарок делаю. Несу монетки в узелке за товар, которого у вас и нету давно. Могу даже чуть сверху дать. Между нами, конечно.

      Будь старику лет на десять меньше – торгаша бы уже выволакивали на центральную улицу Барроухельма. Но… Сейчас наступило время таких, как он – скользких, неприятных. Все летело на корм Темному Богу.

      Этот потерянный во времени город превратил его в раздавленного старостью одиночку, у которого не осталось ничего от жизни. Лишь номера в книге учета и деньги. Серые курьеры с пустыми, отмеченными морозами лицами. Молчаливый ритуал открытия и закрытия Торгового поста и тишина. В этих краях не было места радости. Вся она шумела где-то за пределами кельи, на железной улице блуждающего города.

      Здесь же молчали. Молчал он, молчали Неприкасаемые. Вымуштрованные, самодостаточные люди-инструменты.

      Когда он выбирал путь служения Ордену, то не думал, что закончит его вот так, рассыпающимся и разочарованным стариком. Он жаждал славы общего дела. Хотел, чтобы мир стал чуточку безопаснее, чтобы когда-нибудь услуги воинов-телохранителей стали доступны даже беднякам.

      Брошенные дети, бродяги, потерянные в мире Пустыни, обретали в Ордене шанс немного изменить этот мир к лучшему. И он отметал любые сделки, способные опорочить имя Неприкасаемых.

      Когда-то. Теперь на первом месте были колени.

      Он отложил книгу в сторону. Вытащил из стопки тонкий, почти прозрачный лист выбеленной кожи и нацарапал на нем несколько цифр.

      Галай глянул, по-деловому кивнул:

      – Это ведь за двоих?

      – Нет. За одного.

      Галай тяжело выдохнул:

      – Дорого…

      – Решать вам, – пожал плечами торговец. Безразличие далось ему нелегко. Вот бы сейчас заорать ему