Янтарь рассеивает тьму. Люцида Аквила

души и овладевающий телом после согласия? Морион вторгся в мой сон при помощи темной печати? Он ее начертил или печать создана демоном? Нет… демоны снов не чертят печати, а значит, она принадлежит Мориону. – Люциан еще раз прислушался к своим ощущениям. – Что это за заклинание? Он сам его выдумал? Я не знаю ни одной печати, которая позволяет проникнуть в чужой сон».

      Люциан нахмурился. Ему хотелось знать, что происходит, почему Морион и товарищи не приходят в сознание, но в сложившейся ситуации он был бессилен. Из-за рук, накрывающих виски, он не мог двигаться, не мог освободиться, чтобы хоть что-то выяснить.

      Он вздохнул и уставился в потолок, но лицо Мориона закрывало вид.

      Этот бессмертный и правда был похож на Кая, хотя черты его лица казались острее и жестче, словно перед ним сидел не девятнадцатилетний принц из сновидений, а человек, повидавший нелегкую жизнь.

      Люциан почувствовал, как кончики пальцев начало покалывать. Он хотел ткнуть в чужое лицо, чтобы убедиться, что оно настоящее. Однажды он уже видел сон во сне, во сне, во сне и еще несколько раз во сне, и невольно задумался, что, может быть, не проснулся и сейчас.

      Люциан хотел материализовать кнут, но сил на повторный призыв не осталось, как и возможности сделать что-то еще. Лицо Мориона нависало над ним, и Люциан вынужденно сфокусировал взгляд на его губах, отчего гнев снова охватил душу. Он не мог вынести этого чувства и покосился влево.

      Чтобы пробудить человека, требовалось повергнуть его в шок, не сравнимый ни с чем другим, и обычно этого добивались убийством внутри сна. Но никому еще не приходило в голову целоваться ради этого. «И ведь он был уверен, что я приду в ужас», – подумал Люциан, не зная, смеяться ему или плакать над столь ненормальным поступком. Он сделал глубокий вдох и попытался отречься от мирских сует, иначе ему станет тошно.

      «Хватит переживать. Это случилось во сне, и это был самый быстрый выход из ситуации. Мне гораздо интереснее, почему Морион вытолкнул меня, но остался сам? Что он делает там так долго и без меча?»

      Люциан снова нахмурился.

      Когда бессмертный очнулся, он разглядывал его в лицо. В полутьме глаза Мориона казались полностью черными, а лик его остался равнодушным, будто ничего странного не произошло.

      Морион убрал руки с висков, и Люциан почувствовал, как прохладные пальцы коснулись затылка, после чего по телу прошла легкая дрожь, и вернулась подвижность.

      – Меня учили искусству акупунктуры, – сухо пояснил бессмертный и поднялся на ноги. Он провел сапогом по линии на полу, разрывая печать. Магия рассеялась, но ни демона, ни каких-либо изменений не последовало.

      Люциан сел и потер затылок в попытке отогнать ощущение чуждого прикосновения.

      – Что это было? – спросил он, обернувшись на друзей. – Что с ними?

      – Спят, но скоро пробудятся, – ответил Морион, подойдя к двери.

      – Э-э… подожди. – Люциан протянул к нему руку. – Это не ответ!

      Но бессмертный уже выскользнул за порог комнаты. Люциан