Михаил Суслов. Леонид Млечин

«вредителями» экономики страны, создавая Сталину роскошное алиби, которого хватило на десятилетия.

      Александр Трифонович Твардовский писал:

      Да, он умел без оговорок,

      Внезапно – как уж припечет —

      Любой своих просчетов ворох

      Перенести на чей-то счет;

      На чье-то вражье искаженье

      Того, что возвещал завет,

      На чье-то головокруженье

      От им предсказанных побед.

      Неэффективность социалистической экономики била по трудящимся. Магазины опустели, за любыми товарами выстраивались длинные очереди – до конца советского строя они стали его постоянной приметой. Исчезали стимулы для труда. Тогда создали закрытые распределители продовольствия для рабочих наиболее важных предприятий. Ввели пайки – поощрять ударников. Заманчивой стала работа там, где есть хороший распределитель, для других закрытый. Но главным было туда устроиться, а вовсе не трудиться с полной отдачей.

      Секретарю обкома полагался красный депутатский значок, но не союзный, а республиканский. Летом 1938 года Суслова сделали депутатом Верховного Совета РСФСР по Мечетинскому (сельскому) избирательному округу.

      На встрече с избирателями Михаил Андреевич обещал:

      – Вместе с вами я буду еще беспощаднее громить шпионов, диверсантов и вредителей, чтобы наш народ спокойно жил, свободно трудился и весело отдыхал. А трудимся мы действительно свободно, отдыхаем действительно весело, живем, как никто…

      Его кандидатуру поддержали: «М. А. Суслов известен своей непримиримостью к врагам Советской власти».

      Вот вопрос, который напрашивается: а сам он не боялся? Верил в виновность тех, кого брали, знал, что сам-то он решительно ни в чем не виновен и потому чувствовал себя уверенно?

      Заместитель министра иностранных дел Владимир Семенович Семенов оставил в мемуарах рассказ своего министра Андрея Януарьевича Вышинского, который прежде был генеральным прокурором СССР:

      «Как генеральный прокурор Вышинский присутствовал при всех расстрелах в Москве и удостоверял смерть осужденного. Вспоминал, как в подвале Лубянки собралась изрядная группа оппозиции и ввели молодого партработника.

      Тот озорно и с недоумением воскликнул:

      – Мать твою! Куда я попал?

      Потом повели всех, и он получил через глазок в стене положенную ему пулю».

      Сошлюсь опять же на своего дедушку, который не мог забыть тридцать седьмой.

      Владимир Млечин:

      «Человек боится неведомого. Это и есть страх. Людей, не знающих страха, не существует вовсе. Меня всегда считали смелым человеком. Это не совсем так. В детстве легко быть смелым, в зрелые годы – тяжелее. Но я делал так, чтобы страх не определял мои мысли и поступки. Своего рода умственная гимнастика.

      В неведении о своем завтрашнем дне прожил я по крайней мере года полтора, когда на рассвете исчезали мои товарищи. И каждый стук в дверь отдавался судорогой в сердце.

      Тогда,