Девять женщин Андрея Миронова. Федор Раззаков

еще больше влюбилась в Андрюшу, такой он был улыбчивый, радостный. Иногда вспыльчивый, но всегда солнечный, как Олег Попов. Кстати, у клоуна все-таки была некоторая сероглазая жесткость, а у Андрея – только солнечное свечение. Жаль, что человек был ведомый. Под чей каблук попадал, так себя и вел. И все же надо понимать: он, как и я, по знаку зодиака Рыбы – мы на злости не зацикливаемся. Вспоминаю его, и опять улыбка и теплое чувство на душе…

      В Театре сатиры оказалась тоже благодаря Андрею. Получив диплом, я подошла к нашему педагогу Александру Сабинину:

      – Что посоветуете? Ефремов берет в свой театр.

      – Неплохо.

      – Но есть еще вариант – Театр сатиры. У Миронова перед показом заболела партнерша, он попросил подыграть ему, и теперь нас зовут обоих.

      – Лучше иди к Плучеку. С твоим характером в «Современнике» тебя слопают!

      Но и в «Сатире» было все не так просто. Моя мамочка всегда ко всем с улыбкой, и я улыбаюсь, радуюсь, а за моей спиной: «Какая хитрая, со всеми заигрывает, всем «Здравствуйте!» Почему хитрая? Думаю, желать людям здоровья – это хорошо. Тем не менее я быстро получила роли в спектаклях «Проделки Скапена» и «Дон Жуан, или Любовь к геометрии».

      Через некоторое время Валентин Плучек начал ставить «Безумный день, или Женитьба Фигаро», главная роль досталась Миронову, а его возлюбленной Сюзанны – мне. Год ее репетировала, но все не складывалось, а потом почувствовала – Андрей меня не принимает. Наконец подошел и честно, без обиняков, сказал: «Пойми, мне нравится работать с актрисами, которых я, как бы это выразиться, изучил досконально».

      Я догадывалась, что у него в это время был роман с Таней Егоровой, но промолчала, не стала ничего говорить. А дня через три-четыре Плучек снял меня с роли. Получилось классически: Миронов породил актрису Шарыкину, он же ее и убил. После неудавшейся Сюзанны я тринадцать лет играла в «Фигаро» в массовке. Правда, и у Тани роль не пошла, она замечательна как актриса эпизода, и Плучек это вовремя заметил.

      Никого ни в чем не виню. И во времена моей молодости, и сейчас – каждый пробивается как может. Кто-то умело, по расчету выходит замуж, кто-то заводит нужного любовника. В театре важнее всего, чтобы режиссер тебя любил. Вот, например, Анатолий Эфрос просто обожал Олечку Яковлеву и не мыслил без нее ни одного спектакля. И Валентин Плучек, и Танюша Васильева (Ицыкович) – удивительный творческий тандем, вместе они создали много интересных образов. У меня такого счастья не было, все думала: ну баловство это, не по мне, не могу, и так далее. Теперь понимаю: те, многие, жили правильно, это я неправильно жила…»

      Еще одна сокурсница Миронова – Ольга Яковлева – вспоминает о нем следующее:

      «…В институте надо было сдавать экзамен или зачет по вокалу. Как и в танце, я оказывалась в паре с Андреем Мироновым. Так нас видели: в танце – с ним, французский отрывок – с ним; дипломные спектакли – с ним. (И с Колей Волковым – мой театральный «пожизненный» партнер.)

      И вот зачет по вокалу. Мы разучивали