Зомби. Дмитрий Яковлевич Парсиев

О как. Понимай как хочешь… или не понимай… не парься, ты в игре.

      Через десять минут пугающий до рвоты значок инфекции из интерфейса пропал. Я отдышался, отдохнул, восстановился. Можно возвращаться в лаборантскую. Все. Теперь Алена одним поцелуем не отделается. Лаборантскую запру изнутри и ключ в окно выкину. Отворяю помпезную деканскую дверь и высовываюсь в коридор.

      В коридоре уже не так тихо и безлюдно. Вот кто-то перебежал из одной аудитории в другую, вот мелькнула чья-то спина в районе лестничного перехода. Вот открылась неподалеку дверь. В коридор вышел и направился в мою сторону крепкий парень с чеченской рыжей бородой. Улыбается чему-то и прямо на ходу отщелкивает из пистолета опустевший магазин.

      Из ствола еще дымок идет, а он уже новый магазин вставил. И движения такие отработанные, чувствуется, этот парень магазины менять не сегодня научился. Я припоминаю, что во время боя с зомбаком слышал, будто шкафы падали. А по всему видно, не шкафы падали, то была стрельба. И что с того, что огнестрел в универ проносить нельзя? Парням с чеченской бородой можно. И попробуй возрази. Я – не дурак. Возражать не собираюсь. Даже наоборот, отступаю от греха вглубь кабинета. Но парень, проходя мимо, расплывается в улыбке.

      – Как ты, брат? – спрашивает меня, одобрительно косясь на мою шашку.

      – Ничего, – говорю, – Потихоньку.

      – И правилно, что потихонку, – одобряет носитель чеченской бороды, и судя по тому, что мягкого знака в произношении он не приемлет, он и впрямь кавказец, а вот чечен он или нет, не знаю. Я на Кавказе не бывал. В говоре кавказских народов не разбираюсь. Одно только, по его довольной улыбке понимаю, парень попал в стихию, которая ему близка и понятна. Кому война, а кому мать родна.

      Дожидаюсь на всякий случай, пока не стихнут шаги кавказца, и осторожно выхожу в коридор. Шашку в инвентарь не убираю, если уж с пистолетом можно ходить свободно, то чем хуже шашка? Заруливаю в тупичок и вваливаюсь в лаборантскую. Я на месте. Губы сами собой расплываются. Алена, встречай, прибыл твой дважды спаситель. Захожу в лаборантскую, даже не пытаясь удерживать счастливую улыбку. Я спас Алену. Я сам чудом спасся. Теперь пусть весь мир подождет.

      – Алена, – выдыхаю счастливо, – Я вернулся.

      В первой комнате Алены нет. Заглядываю в смежную комнатенку. Там тоже Алены нет. Да что ж такое-то? Что случилось? На столе записка: «Виктор. Я очнулась, а тебя нет. За мной зашли ребята из группы. Приходи в нашу аудиторию. Я буду там с ребятами. Алена».

      Конечно, я догадываюсь, как дело было. Два новоявленных зомби-нагибатора Красавчик и Тролль увидели системку об окончании второй волны заражения, осмелели и пошли на разведку. В лаборантской обнаружили только что очнувшуюся перепуганную Алену и уговорили уйти с ними.

      Я другого не понимаю. Как Алена согласилась пойти с этими упырями? Она же не слепая, должна была видеть, что они на нее как на мясо смотрели. Или она не заметила, что они