Ходячие мертвецы. Падение Губернатора. Часть вторая. Джей Бонансинга

обошел кушетку Губернатора и встал нос к носу с Брюсом.

      – Так, давай-ка проясним кое-что. Ничтожная стерва, о которой ты говоришь, на днях спасла мою задницу. У этой ничтожной стервы яйца покрепче, чем у большинства мужиков в этом городе.

      – И что? И что, черт тебя дери?! – глаза Брюса сверкали, он чуть не наскакивал на Гейба. – Она умеет давить на курок. Большое, мать твою, дело.

      – Что с тобой, дружище? – спросил Гейб, снова покачав головой. – Встал не с той ноги сегодня?

      – Я пошел!

      Брюс быстрыми шагами пошел к двери, сердито бормоча себе под нос изощренные ругательства. Он вылетел в коридор и хлопнул железной дверью с такой силой, что грохот еще долго отдавался эхом от плиточных стен.

      Гейб несколько секунд стоял, ошеломленно глядя на дверь, как вдруг с другого конца комнаты до него донесся звук, от которого мурашки побежали по коже.

      Лежащий на кушетке человек, похоже, заговорил.

      Сначала Гейб решил, что ему почудилось. Впоследствии вспоминая этот момент, он пришел к выводу, что на самом деле услышал голос Губернатора в следующее мгновение после оглушительного хлопка дверью, но речь была необычно четкой и ясной, и он в первую секунду предположил, что ему лишь показалось, как раздался вопрос:

      – Давно?

      Гейб повернулся к кушетке. Больной не шевелился, забинтованная щека все так же касалась подушки, изголовье кушетки было приподнято на сорок пять градусов. Гейб медленно подошел ближе.

      – Губернатор?

      Движения не было, но вдруг, словно в ответ на вопрос Гейба, единственный оставшийся на лице глаз, выглядывавший из-за толстой марлевой повязки, задергался.

      Сначала веко подрагивало лишь слегка, но постепенно движения становились все сильнее, и наконец единственный глаз полностью открылся и уставился в потолок. Еще несколько раз моргнув, он начал фокусироваться на окружающей его обстановке. Зрачок немного расширился при приближении Гейба.

      Придвинув к кушетке складной стул, Гейб сел, положил ладонь на холодное и бледное предплечье Губернатора и заглянул в его единственный бегающий глаз. Сердце колотилось как сумасшедшее. Гейб смотрел в этот глаз так пристально, что практически видел собственное отражение в блестящей поверхности глазного яблока.

      – Губернатор? Вы меня слышите?

      Больной сумел слегка повернуть голову в сторону Гейба и посмотрел своим единственным глазом на крепко сбитого мужчину с армейской стрижкой, склонившегося над кушеткой. Сухими, растрескавшимися губами он снова пробормотал:

      – Давно?..

      Гейб был так поражен, что не мог даже сформулировать ответ. Жуткая секунда тянулась бесконечно, и он просто смотрел в изможденное, забинтованное лицо Губернатора. Затем он отогнал наваждение и очень тихо произнес:

      – …вы без сознания?

      Очень слабый, очень медленный кивок.

      Гейб облизал губы, даже не понимая, что улыбается от радости.

      – Почти неделю.

      Он с трудом