Политолог. Александр Проханов

«А что случилось?» – «Да шею сломал, когда начал яйца себе лизать». – Не дожидаясь, когда все засмеются, Дышлов громко захохотал.

      Все грохнули следом. Сгибались от смеха, хлопали себя по бокам. Потакали вождю, поощряя его остроумие. Дышлов, видимо, не первый раз рассказывал этот анекдот. С его помощью резко менял интонацию делового, политического разговора. Стрижайло отдал должное этому искусному приему, помогавшему сгладить впечатление от тяжелых, деревянных речений, надоевших штампов, что превращало кафедрального Дышлова в народного лидера, понимающего площадной смак просторечия.

      Все наперебой чокались с вождем. Пили французское вино, продолжая посмеиваться фривольному анекдоту.

      Из боковых комнат, торжественно ступая, вышли служители в малиновых фраках с медными геральдическими пуговицами. Держали в белых перчатках большие блестящие ножи и хромированные трезубцы. Их лица были просветленными и сосредоточенными. Они напоминали гладиаторов, оснащенных оружием ближнего боя. В их походке была обреченность и смирение перед волей богов. Приблизились к столу, на котором возвышались «Осетр Ленин», «Барашек Сталин», «Поросенок Хрущев», «Индейка Брежнев». Замерли, протянув к тотемным животным ритуальные инструменты. Одновременно вонзили трезубцы, погрузили отточенные ножи в мягкую плоть. Разрезали животных на поперечные ломти, хрустя рассекаемыми костями, выдавливая из-под лезвий капельки сока и жира. Завершили расчленение плоти, отступили, освобождая дорогу гостям, которые с чистыми тарелками, вооруженные вилками, потянулись к столам. Цепляли кто рыбу, кто индейку, кто молочного поросенка, кто теплого, в нежных испарениях, барашка. Молча поедали, пережевывали, старательно проглатывали, двигая скулами, шеями, закрывая глаза. Казалось, они не просто насыщались, а сосредотачивались на еде, придавая поеданию священный, религиозный характер. Через это ритуальное поедание приобщались к великим предшественникам, к исчезнувшей грандиозной эпохе, заветы которой хранили в рядах обмелевшей, обезлюдевшей партии, не давая разомкнуться связи времен.

      Те, кто поедал осетра, становились вместилищем ленинизма. Писали Апрельские тезисы. Двигались в пломбированном вагоне через Европу в революционный Петроград. Забирались на клепаную сталь броневика. Мчались в буденовках, сверкая саблями, по полям Гражданской войны. В Горках, среди янтарного солнца, ослабевшей рукой писали завещание.

      Те, кто предпочел молочного барашка, приобщались к подвижническим свершениям Сталина. Возводили домны и электростанции. Пускали конвейеры с танками и самолетами. Смотрели фильмы «Волга-Волга» и «Трактористы». Громили троцкистско-зиновьевский блок на процессах в Колонном зале. Всаживали отточенный ледоруб в череп страстного, неуемного еврея. Провожали с Мавзолея полки под Волоколамск. Наносили по армиям вермахта «десять сталинских ударов». Подымали победный тост за великий русский народ.