Дыхание дьявола. Джилл Джонсон

чем Психо снова появилась в зоне видимости и через кухонную дверь вышла на лестницу, ведущую в сад. Там она извлекла из кармана «Нокию», села на ступени и принялась яростно нажимать на кнопочки.

      В задумчивости я принялась постукивать ручкой по зубам. Кем он ей приходился? Почему она пускала его к себе в дом? Вероятно, каким-то образом Кастор держал ее на крючке. Должен был быть способ выяснить, что это за крючок.

      Подняв взгляд, я посмотрела сквозь эркерное окно и в самом начале улицы заметила некоего мужчину. Было что-то странное в его поведении. Он стоял, словно часовой, без всякого движения. Одет был во все темное, а из-под капюшона его спортивной куртки торчал козырек бейсболки. Я встала и подошла поближе к окну, чтобы лучше его разглядеть. Вдруг, словно заметив меня, мужчина повернул голову, и блики солнца заиграли на стеклах его очков. По спине у меня пробежал неприятный холодок.

      Кастор что, следил за мной? Я тут же покачала головой. С чего бы, ради всего святого, ему за мной следить? Он даже не подозревал о моем существовании. Если только не заметил, что той ночью в Сохо я шла за Симоной. Я снова окинула его взглядом и не обнаружила ни ковбойских сапог, ни серебристой пряжки – на этом мужчине были черные спортивные штаны, черная спортивная куртка и бейсболка. Мог ли это оказаться Морозник? Или Себастиан? Но зачем им за мной следить? Я опустилась обратно на стульчик, убеждая себя, что все это лишь игра моего воображения. Должно быть, это был всего-навсего обычный прохожий, остановившийся в начале моей улицы по делам.

      Я снова взялась за ручку, но через пару секунд любопытство завладело мной целиком, так что я, схватив ключи, выскочила из дома.

      Кто бы это ни был, к тому моменту, как я дошагала до конца переулка, его уже нигде не было видно. Я внезапно почувствовала себя полной дурой. Что бы я стала делать, окажись он на своем месте? А как бы себя повел он? Покачав головой, я уже собиралась повернуть домой, как вдруг из раздумий меня выдернул оклик.

      – Роуз!

      Я мгновенно узнала этот акцент. Округлое «р», подчеркнуто выразительное «о». Все мысли о Касторе, Себастиане и Морознике тут же улетучились из головы.

      Я не возражала, чтобы она называла меня Роуз. Напротив, мне это даже казалось милым. Приветственно подняв руку, она стояла на другой стороне улицы, и ее длинные волосы развевались на ветру. На ней были джинсы с дырками на коленях. Не понимаю, зачем она так демонстративно выставляла их напоказ – сама я трачу столько сил и времени, чтобы скрыть свои.

      – Роуз, – снова позвала она, стремительно пробираясь сквозь транспортный поток. Двигалась Симона с проворством угря, – как ваша рука?

      Я стала надевать перчатку, так как внешний вид моей руки, очевидно, шокировал людей. Я подняла ладонь, повертела ею в воздухе и снова уронила.

      – По-прежнему.

      – Все еще болит?

      – Не особенно.

      – Это же хорошо, нет?

      – Да, это хорошо.

      Симона улыбнулась.