Темные (сборник). Алексей Жарков

ярко освещали люстры, чуть оплавленные, явно взятые в большом количестве из каких-то пострадавших от пожара руин. В простенках висели картины, тронутые огнем.

      Дощатый стол в центре был покрыт куцей скатертью, вокруг в беспорядке стояли на деревянном полу старые, но когда-то дорогие кресла, из разных, впрочем, гарнитуров. Халле нигде не было. Коркранц еще раз глянул на неплотно прикрытую, потертую серую дверь напротив входной.

      На столе стояло блюдо с пирожками, судя по всему, с мясом, и кувшин узвара из сухофруктов.

      – Угощайся, – тепло сказала Веласка, подталкивая его к столу.

      – Благодарю, нет. А где…

      – Садись, поешь, не отказывай старой тетке только потому, что про нее плетут небылицы. Чего такому здоровенному мужчине, – это слово бруха произнесла с неподражаемой интонацией, где почтение и издевка слились в противоречивый, но гармоничный тон, – бояться старухиной стряпни? Не из собачатины же я их делаю…

      – Спасибо, но…

      – Никакого «но», наказатель. Вообще-то я тебя пустила с оружием в дом, а ты в ответ отказываешь мне в праве на простое гостеприимство. Я твоему мозгоеду ни на один вопрос не отвечу, если вы не присядете по-человечески.

      Голубь проснулся от яркого света, заурчал, и Веласка сыпанула ему какого-то корма прямо из кармана. Голубь заинтересованно начал клевать.

      – Ну вот видишь, птичка твоя принимает угощение, а она чует, от злого человека вовек бы не взяла…

      В голосе старой женщины Коркранц услышал обиду и даже растерялся.

      – Хорошо, – он уселся за стол, не в кресло, а на старый табурет рядом. – Но я правда не…

      – Да поешь ты! Ну что за человек! – Бруха взяла с потрескавшегося глазированного блюда пирожок и надкусила. – Пирожки как пирожки, с мясом! Мясо – не из этого леса! Не ядовитое!

      Коркранц согласился, взял наконец вкусно пахнущий пирожок, откусил и стал жевать. И правда, мясо, специи, лук. И что-то такое еще горьковатое, понял вдруг он. Как будто начинку присыпали мукой из полыни и кровянки, что ли.

      Где-то в этот момент Коркранц подумал, что все они совершили ужасные ошибки. Шеф и Солис – свои, Халле – свою, и он, Коркранц, делает свою, очень старательно.

      Нужно было выбираться отсюда, и как можно скорее.

      Интересно, куда полетел совиный голубь?..

      – Ну, нам пора, – твердо сказал Коркранц, вставая из-за стола. – Где Халле?

      – Умыться пошел, водички попить, – сказала бруха Веласка масленым голосом.

      Наказателю представились жирные радужные круги на дурном болоте, под которыми и воды-то не разглядишь.

      – Я ему таблеточку дала, – добавила старуха. – А то что-то мутит его, в глазах потемнело.

      Коркранц без шляпы как-то очень остро почувствовал холод. По шее, спине, за воротник по позвоночнику.

      – Я пойду его позову, – произнесли они одновременно.

      Наказатель промедлил секунду и сказал:

      – Хорошо.

      Бруха кивнула, сощурившись, и бесшумно вышла из комнаты.

      Оставшись