Присвоенная. Марина Багирова

заставила себя обернуться.

      – Берегись его, Диана. Он опасен.

      – Знаю, Дашка! Я и тебе пыталась это сказать столько раз, но ты не слушала!

      Мой лихорадочный тон не оживил ее и на миг.

      Она придержала дверь, собираясь с силами. Казалось, каждое движение дается ей с трудом, такой медлительной и усталой она была.

      – Да, теперь я понимаю. Но он представлялся мне таким идеальным… вначале… Мы встретились на улице, он предложил подвезти, букет подарил – красные розы…

      – И ты согласилась! – Конечно, она была не первой и не последней дурой в этом мире, но все же я не могла избавиться от ощущения вины: приволокла свое чудовище в ее жизнь!

      – Не знаю, как объяснить… Но отказать ему было невозможно! Вначале я даже была уверена, что влюблена. Вот только… он – такой чужой, Диана. И я не думаю… – и без того тихий, голос Дашки почти исчез, – я не думаю, что он вообще умеет любить.

      Подсознательно чувствуя, что вряд ли мне еще выпадет шанс задать этот мучительный вопрос, я быстро придвинулась к ней и шепнула:

      – Дашка, что он тебе сделал? Почему ты так напугана?

      Она побледнела еще больше и метнулась из раздевалки, сбив кого-то с ног!..

      Уже на следующий день она не появилась в лицее, хоть должна была уехать только через две недели. И больше я никогда не видела мою подругу, красивую и наивную Дашку… Но из многих навсегда запомнила именно ее.

***

      С каждым годом своей ущербной жизни я задавала себе все больше вопросов. Еще ребенком я осознала: подобное не происходит больше ни с кем из знакомых мне людей. Это лишь моя маленькая грязная тайна.

      Что со мной не так? Что такого ужасного в детстве я могла совершить, чтобы быть вынужденной терпеть издевательства столько лет? Или все случилось еще в младенчестве (ведь Кристоф был в моей жизни, сколько я себя помню)?.. Бред! И почему, черт возьми, стоит только завести об этом разговор, меня наказывают самым жестоким образом?!.

      С каждым днем взросления мое терпение иссякало, а покорность растворялась в ненависти ко всем, кто меня окружал.

      – Почему ты позволяешь ему так со мной поступать? – зло спросила я однажды у матери, толком не понимая, что же такого со мной делает Кристоф, но чувствуя, что после встреч с ним я будто умираю изнутри.

      – Не твое дело, – ровно, хоть и несколько напряженно, ответила моя ласковая с другими мать. Моя мать, которая за всю жизнь мне ни разу даже не улыбнулась. Невероятно!

      – Не мое?! В своем ли ты уме, мама?! – меня всю трясло. – О ком мы тут говорим? Обо мне!!! Это именно мое дело, поскольку мои проблемы больше некому решать! Тебе на меня наплевать и отцу наплевать. Для вас я будто не существую! Можно подумать, я – пустое место. Но я есть! Поймите же, я хочу всего лишь… – но я не могла найти слов, чтобы объяснить самому родному человеку, как я близка к ненависти. Что я уже ненавижу ее за равнодушие, за нелюбовь, за пустые, холодные фразы!

      Я была еще очень слаба после вчерашнего (Кристоф приходил снова). Вместо облегчения каждый последующий вдох усиливал муку внутри, и вскоре я сползла по