Присвоенная. Марина Багирова

ситуация не грозила смертью из-за исключительной ценности моей крови, то хватит ли его профессиональной квалификации, чтобы сохранить ему жизнь?.. Я не была уверена.

      Неожиданно привычное пламя ненависти заслонило мир вокруг! Всего пару секунд назад я взлетала на вершину удовольствия с человеком, достойным, как никто другой, разделить со мной это счастье. И снова Кристоф отнял его у меня!

      – Ты не можешь заходить в мою комнату, когда тебе заблагорассудится! – От этих слов он озверел окончательно, и фразу я закончила, уже вися в воздухе и тщетно пытаясь освободиться от руки, сдавившей мое горло.

      – Если я еще раз увижу здесь постороннего – и мне плевать кого! – я убью эту мразь!!! Тебе ясно?! – проревел он мне в лицо.

      Хотелось объяснить, что моя жажда его смерти намного сильнее, но я не могла вдохнуть. Ослепленный яростью, Кристоф так сильно сжал пальцы, что было непонятно, почему моя шея еще цела. Он осознал, что происходит, только когда от недостатка кислорода я покраснела, и ослабил хватку. Мои ноги коснулись пола, я судорожно набирала воздух – раз, другой… Едва почувствовав облегчение, я вспомнила слова Мойры и догадалась, чем в ответ смогу стегнуть его побольнее.

      – Ты просто злишься, что я предпочла не тебя, – еле выдавила я, хрипя и почти не различая его за роем мошек, клубящихся перед глазами, застилающих все вокруг темной пеленой…

      Он замер, его рука разжалась, и я сползла на пол безвольной куклой, надсадно кашляя, но тем не менее наслаждаясь каждым свободным вдохом. Воздух со свистом входил в мои легкие и наполнял тело силой. Еще. И еще. Блаженство… Когда спустя несколько минут я смогла открыть глаза и поднять их вверх по его бесконечно высокому телу, Кристоф был совершенно спокоен.

      – Какая же ты глупая, – его голос звенел презрением. – Ты думаешь, что особенная? – Он наклонился к моему лицу. – Я живу долго, очень долго, Диана, и ты не имеешь понятия, сколько женщин прошло через мои руки. Как же мне надоела ваша ограниченность, мелочность, вы сами… Но ты – больше всех! Сколько времени я провел рядом с тобой, видел твой глупый страх, твои слезы… Как же ты…

      Я не знала, что он хотел сказать, но вдруг мне показалось, что сейчас он меня ударит, и я закрыла глаза, снова вжимаясь в стену. Когда же я их открыла, в комнате никого не было.

***

      После происшедшего разрешение на прогулку было аннулировано. Я недоумевала: никто не ставил мне условия соблюдать целибат, но с другой стороны, мне было известно, что иной раз и за незначительные провинности слуги платили жизнью. Интересно, отказать хозяину и предпочесть ему слугу, пусть и наемного, – мелкий проступок или крупный?.. Обстоятельства позволяли мне шлифовать черный юмор.

      Количество работы по дому резко возросло, объем сдаваемой ежедневно крови – тоже. Я ни секунды не сомневалась, кто следил за этим лично. Кристоф не мог наказать меня настолько радикально, насколько того желал. Иногда я размышляла: к счастью это или к сожалению? Все чаще мне хотелось быстрого конца… А он, судя по всему, был уже недалек.

      Выздоровление Мойры быстро продвигалось: она