Шведское солнце и пармезан. Кристоффер Хольст

в одной футболке. Пот так и течет с нее ручьями.

      Сад вокруг зеленого дома обнесен высокой живой изгородью, не пропускающей чужих взглядов. В принципе она могла бы вообще снять футболку. Как-никак на ней еще спортивный бюстгальтер. Да, так и сделаем. Она стягивает с себя футболку и вешает ее на спинку кухонного диванчика. И возобновляет уборку. О боже, хорошо-то как! Надо почаще убираться полуголой. Такое облегчение!

      Внезапно за окном мелькает человеческая фигура.

      Мужчина.

      Голый.

      Хильда замирает с губкой наперевес и морщит лоб. Может, ей померещилось? Неужели по саду и в самом деле разгуливает голый мужик?

      И тут ее осеняет. Это же чье-то отражение в стекле. Позади нее кто-то есть.

      ПОЗАДИ НЕЕ.

      В голове в один миг проносится сотня пугающих мыслей. Кадры из документальных фильмов про то «Как я выжил» принимаются скакать перед глазами, словно шарики для пинг-понга. Она часто смотрит по вечерам американскую телепередачу, где очевидцы страшных событий рассказывают свои истории – начиная от нападения акулы и встречи с торнадо и заканчивая покушениями на жизнь.

      Неужели за ее спиной стоит убийца?

      Хильда стремительно отпрыгивает в сторону, и одновременно с ее губ срывается крик. Зрение не обмануло ее – в дверях кухни действительно стоит самый настоящий голый мужик. Впрочем, не совсем голый – из одежды на нем трусы-боксеры. И… Что это у него там в руке? Розовый скоросшиватель? О боже. Он что, собирается запытать ее им до смерти? Вот это будет всем историям история. Прочие просто померкнут на ее фоне.

      – Э… здравствуйте? – нерешительно произносит мужик со скоросшивателем.

      Хильда так быстро и часто дышит, что с трудом выдавливает:

      – З…здрас…сти.

      – Ты кто?

      – Уб… уб…уборщица! Разве не видно?

      И Хильда воинственно взмахивает в воздухе губкой.

      – Ты не уборщица, – заявляет мужик. – Нашу уборщицу я знаю. Ее зовут Зейнаб.

      – А я ее сегодня подменяю! А… вы кто?

      – Я – Расмус. Я здесь живу.

      – А… разве вся семья не отправилась играть сегодня в гольф?

      – Отправилась. Но я остался. Я в гольф не играю. А ты чего голая?

      Хильда в ужасе переводит взгляд на свое тело. Бледное, как сырая картофельная клецка, да еще и блестит от пота.

      Ей становится дурно. Этот голый мужик, должно быть, принял ее за умалишенную.

      – Но… вы тоже голый, – выдавливает она.

      – Я вообще-то здесь живу.

      – А я делаю уборку, и мне жарко. Зачем вы включили подогрев пола? У вас здесь как в бане!

      – Не знаю. Это дом сестры, а она любит, чтобы было тепло.

      У твоей сестры-гольфистки явно какой-то биологический изъян, мелькает в голове у Хильды. Это просто чудо, что ее ребенок до сих пор не расплавился.

      Тем временем мужчина медленно опускает руку и кладет скоросшиватель на крышку бюро. Хильда стоит и мнет губку. Ее бешено колотящееся сердце понемногу успокаивается. И тут она наклоняет голову и