Труды и дни Свистонова. Константин Вагинов

Куку, стал позировать красавицей перед Свистоновым. «Посмотрите, какой у меня ум, – как бы говорил он Свистонову, – какое дивное образование. Ах, друг мой, друг мой! – как я страдаю. Почти не с кем мне побеседовать. Ведь я окружен не настоящими людьми! Иван Дмитриевич, конечно, хороший человек, но ведь он нуль в биологии. Дмитрий Иванович неплох в философии, но зато человек ужасный. Константин Терентьевич знающ, но всегда молчит. Терентий Константинович болтлив, но несведущ». – «А читали вы эту книгу? – спросил он, вынимая только что полученную книгу. – Она перевернула мое мировоззрение».

      Из Дома печати они вышли вместе. Куку был очарован. Сви-стонов обрадован. Они условились подружиться.

      Куку жил в огромном доме, почти отдельном городе, где все было свое – и аптека, и магазины, и садик, и баня, на Лиговке. Иван Иванович Куку был любовью своих друзей. Они считали его неудавшимся гением. Они поражались его эрудицией, они принимали его порхание за разбросанность гениальной натуры. «Если бы Иван Иванович собрал свои знания и устремил бы в одну точку, мир перевернул бы он», – говорили они, расставаясь с Иваном Ивановичем Куку. И жалели его страшно.

      Наступила весна, и Иван Иванович Куку решил прокатиться. Он сел в поезд. Сошел в Детском Селе и поехал на автобусе к Екатерининскому дворцу, превращенному в музей.

      Иван Иванович сошел у лицея, встал у подъезда. Иван Иванович стал в профиль, так как он находил, что в этом положении его фигура еще более выигрывает. Он смотрел на улицу и делал вид, что читает. Он время от времени перелистывал страницы, смотрел, нет ли его знакомых. Между тем толпа у лицея собиралась. Некоторые подбегали к памятнику Пушкину, внимательно смотрели, старались запомнить, возвращались на свой пост и делились впечатлениями.

      – Конечно, страшно похож.

      – Да нет же, у него нос не такой.

      – А обратили внимание на лоб?

      – И в сюртуке он как будто.

      – А как думаете, какую он носит шляпу?

      Со стихотворениями Дельвига Иван Иванович Куку пошел. Толпа в отдалении следовала за ним. Он прошел мимо памятника.

      – А что, если он загримирован, – прошептала барышня.

      – А это идея! Может быть, съемка в парке будет.

      – Тише, а то все пойдут.

      Толпа таяла, только молодежь следовала за Куку. Он прошел мимо Дворца, повернул мимо служб налево, прошел по китайскому мостику, опять повернул налево по дорожке, прошел по мостику на островок. Куку любил великих людей нежной и странной любовью. Мог часами стоять перед портретом какого-либо великого человека. Величия жаждала душа его и какого-то необыкновенного подвига. Он любил страстно биографии великих людей и радовался, когда черты его биографии и великого человека совпадали. Походив по островку, Иван Иванович вернулся к лицею, важно и трогательно подошел к памятнику Пушкину, сел на скамейку и стал смотреть на бронзового отрока… Между тем молодежь стояла на китайском мостике и все ждала киносъемки. Она выбегала за