Горячие дороги Алтая. Виктор Вассбар

n>

      ЧАСТЬ 1. РЕАЛЬНЫЕ ПОВЕСТИ

      Государевы преступники

      Пояснения.

      Маркшейдер, шихтмейстер, берггешворен, гиттенфервальтер и прочее – чины служителей горного округа. Маркшейдер – чин равный военному штабс-капитану.

      Плакатный паспорт – долговременный паспорт. Выдавался на два года и мог регулярно продлеваться. Обычно его получали купцы.

      Бергайер – работник завода, рудника, прииска, служитель кабинета его императорского величества. Фактически – крепостной, принадлежащий императорской семье.

      Кавалергарды, кирасиры – тяжёлая кавалерия, грудь и верхнюю часть живота закрывал металлический доспех – кираса, а основным вооружением был палаш – узкий меч с односторонней острой кромкой. Кавалергарды – элитная гвардейская часть тяжёлой кавалерии.

      Коммерц-советник. (Коммерции советник) – почётный титул, которым удостаивались купцы, пробывшие в 1-й гильдии не менее 12 лет. Этот титул приравнивался к гражданскому званию 8 класса и давал возможность поступления на государственную службу.

      Штафирка – презрительное название штатского человека офицерами царской армии.

      Заводские служители. Крепостные работники рудников и заводов. Среди них бергайеры (бергалы) – непосредственно работавшие на добыче или выплавке руды и просто служители на подсобных работах. Работники не имели права покидать место жительства и место работы, были фактически на положении рабов. Их обеспечивали пищей, одеждой и давали небольшое денежное содержание. Заводские служители либо становились таковыми по наследству, либо в результате рекрутских наборов среди заводских крестьян.

      Заводские крестьяне и заводские приписные служители. Тоже крепостные, но принадлежали они не конкретному барину, а императорской семье, имуществом которой управлял кабинет Его Императорского Величества. Заводские крестьяне платили налог в императорскую казну и были обязаны исполнять повинности на заводских работах, строить и ремонтировать дороги и мосты. Их положение было несколько свободнее, чем у заводских приписных служителей, так как они были закреплены не за конкретным заводом, а за землёй, находившейся в ведении Округа, и могли в этих пределах переезжать из деревни в деревню и брать разрешение на походы в тайгу на охоту или добычу кедрового ореха.

      Государственные крестьяне, ясашные, оседлые инородцы. Русское старообрядческое население долины Бухтармы и Уймонской долины, которых Екатерина вторая уравняла в правах с инородцами. Лично свободные люди, вся обязанность которых перед государством состояла в уплате налога.

      Кыргызы, калмыки, кочующие инородцы, аборигены горного Алтая. В те времена они ощущали себя членами разных племенных союзов, единого наименования алтайцы не было, а русские в таких тонкостях не желали разбираться. Кыргызы делились на верноподданных и двоеданцев. Двоеданцы кочевали в Курайской и Чуйской степях, по долине Чулышмана, и платили небольшой налог русскому государству и китайцам, сохраняя известную независимость от тех и других

      Винтовое ружьё, винтовка. Как и современная винтовка имела нарезной ствол, но заряжалась не с казённой части, а через дуло. Пулю забивали не шомполом, а молотком, дело это было долгое, поэтому такое оружие в бою не применялось.

      Глава 1. Арест

      Сквозь мутные стёкла узких окон, ярко высвечивая лишь белёную почти двухаршинную кладку оконных проёмов, на рабочий стол начальника Колывано-Воскресенских заводов Василия Сергеевича Чулкова падал косой ромб грязно-жёлтого света – проекция окна. Отражаясь от помутневшего от времени полированного стола с аккуратными стопками бумаг, неудачная копия серого январского дня рассыпалась на тонкие дистрофичные лучи и летела к серым стенам кабинета, но достигала их лишь своими редкими бледными искрами, гаснущими в тусклой поверхности стен и казённых шкафов.

      Тихо скрипнула массивная дубовая входная дверь кабинета, и в сумрак его вошёл высокий худощавый мужчины одетый в штатское платье.

      По уверенной походке и раскрытым для объятия рукам, можно было судить, что вошедший в кабинет человек хороший знакомый Чулкова, более того – друг.

      – Кого ещё там… несёт! Покоя нет! – приподняв склонённую над какой-то бумагой голову, подумал начальник и, прищурив подслеповатые глаза, всмотрелся в сумрачную часть кабинета, откуда, затихая, доносился скрип входной двери.

      – Пётр Иванович, любезный, рад, рад видеть! – узнав в посетителе давнего друга, воскликнул Чулков. – Иди, иди ко мне, дай обнять тебя, дорогой! Какими такими радостными ветрами, мил друг геоноз! – Бесспорно радуясь неожиданному появлению Шангина, Чулков одновременно подумал о бумаге с сургучной печатью, которую до этого, читая, держал в руках, и мысленно произнёс, – бог с ней, успеется, – бросил её на стол, встал из-за стола, подошёл к другу и крепко его обнял.

      От столь чистых и явно открытых чувств Чулкова серое пространство его кабинета, казалось, даже