Птица скорби. Мубанга Калимамуквенто

это больше похоже – на боль или наслаждение. Кряхтенье и стоны наконец стихли, я расцепила пальцы и с колотящимся сердцем спрыгнула на землю. И тут дверь открывается и на пороге возникает разгорячённая Бо Шитали.

      – Бо Шитали, – бормочу я. Луна спряталась за облаками, но жёлтый свитер Бо Шитали подобен яркой лампе.

      Удивлённо вздрогнув, Бо Шитали разворачивается и шагает к дороге, я молча её догоняю. Я уже забыла, как идти, и боюсь, что мы заблудимся, но Бо Шитали легко выводит меня на знакомую улицу. Мимо проходит пьяный, и Бо Шитали хватает меня за руку и тянет за собой. На улице прохладно и знобко, я молю ночное небо и редкие звёздочки, чтобы мама пощадила меня, но Бог сказал «нет». Мама уже стоит на веранде и ждёт нас. Бо Шитали бормочет извинения, но мама даже не смотрит на неё. Шмыгнув носом, Бо Шитали уходит в спальню. Али сидит в гостиной, притворяясь, будто смотрит телевизор.

      – Привет, мамочка, – робко блею я.

      – Ах, ты мамочку вспомнила? – язвительно говорит мама и вскидывает прут.

      – Не надо, пожалуйста! – кричу я, закрыв лицо руками, хотя защищать надо совсем другое место.

      Я взвизгнула, бормоча слова извинения, но уже получила первый удар по попе.

      – Я тебе покажу! – мама сердито сопит. Один, два, три, четыре, а потом ещё и ещё. Гибкий прут шелковицы свистит в воздухе. Разбуженный моими криками, в гостиную выползает Куфе и устраивает такой рёв, что маме уже не до меня. Откинув прут и потуже затянув на поясе читенге, мама подхватывает сына на руки, так что Куфе оказывается моим спасителем. Али подходит, чтобы успокоить меня, не поздновато ли? Зло оттолкнув его, я бегу в душ. Теперь я моюсь по-настоящему, яростно намыливая мочалку, смывая воспоминания дня с саднящей кожи. Надеяться на то, что мама придёт меня пожалеть, не приходится.

      Войдя в комнату, я замираю у дверей, горестно всхлипывая. Бо Шитали уже лежит под одеялом и притворяется спящей.

      – Бо Шитали?

      – Что тебе? – говорит она не оборачиваясь.

      – Прости меня, пожалуйста.

      В ответ – молчание.

      Глава 5

      Я хотела стать учителем английского, как мой отец, хотела знать все-все слова, всю грамматику, чтобы передавать свои знания ученикам. Чтобы Тате гордился мной так же, как гордится им его родня, проживающая в Налоло. Тате был первым в роду, кто получил университетское образование. Это было ещё при президенте Чилуба, и тогда экономика находилась в лучшем состоянии, чем сейчас. Я представляла, как буду рассказывать Тате о разговорах в учительской точно так же, как это делал он. Однажды, когда я помогала ему снять ботинки, он спросил:

      – Мванаке, кем ты хочешь стать, когда вырастешь?

      – Учителем, – сказала я, уронив от неожиданности один ботинок.

      Он нахмурился.

      – Нет, мванаке, на учителей вечно задерживают платёжки. – Он грустно улыбнулся. – В Замбии нас не очень-то ценят. – И он снова уставился в телевизор.

      Я совсем не знала, что такое платёжки.

      – Знаешь,