Волчья ягода. Анна Данилова

взглянуть на вещи реально… У меня раньше был сутенер, но в гробу я видала таких сутенеров! Я сбежала от него и решила напиться. Пошла в бар, а там встретила тебя. У тебя такие добрые глаза… Миша, подумай хорошенько… Доверься мне, и все будет хорошо. Мы отремонтируем твою квартирку, приведем ее в божеский вид, купим хорошую мебель, холодильник, набьем его продуктами и будем потихоньку жить… Ведь у тебя же сейчас шаром покати!

      Он слушал ее и никак не мог понять, радоваться ли, что ему предлагают другую, более комфортную и сытую жизнь, или оскорбляться по поводу того, что его принимают за кретина, у которого, кроме квартиры, ничего нет. Особенно ума и достоинства.

      Но ведь она права, эта шлюха. Ну что такого он из себя представляет? Поварские курсы, работа в забегаловке-пельменной, стакан вина перед сном и короткий сон, обрываемый звонком будильника, зовущего на работу, в серые беспросветные будни…

      А ведь он еще молод, он еще почти не жил! Но и жить-то, оказывается, еще нужно уметь. А он не умеет. Ничего не умеет. Разве что жаловаться на неудачи и глушить вином или водкой тоску, причину которой он и сам не в силах понять. И то, когда есть деньги.

      И он согласился. На время ремонта, который затеяла энергичная Людмила, они переехали во вьетнамское общежитие, где сняли за гроши угол с двумя узкими кроватями. И хотя они спали порознь, его новая подруга все же успела проявить свои способности и доказать, что их устная договоренность уже вступила в силу и что ночи принадлежат только им двоим. И Михаил, который никогда еще в жизни не имел женщину «досыта», впервые почувствовал себя по-настоящему счастливым.

* * *

      На допросе у следователя ему было довольно сложно отвечать на вопросы, связанные с исчезновением Людмилы. Как он мог объяснить этому очкарику, что его подруга вела довольно свободный образ жизни и встречалась с десятками мужчин, которые платили ей за то, что она проводила с ними время. И если в начале их совместной жизни она старалась ночевать «дома», то позже случалось всякое… Она могла уехать в Питер с постоянным клиентом и жить там с ним в гостинице, пока тот не закончит свои дела; иногда такие «командировки» длились неделю, а то и больше. Бывало и такое, что Людмилу приглашали пожить в загородном доме клиента несколько дней или погостить в московской квартире, обслуживая приехавших издалека партнеров по бизнесу. Как правило, после таких долгих отлучек Людмила возвращалась похудевшая, долго отсыпалась, приходя в себя, и была не в силах даже разговаривать с Михаилом. В такие дни он жалел ее и уговаривал бросить свое тяжелое ремесло, на что получал один и тот же ответ: я больше ни на что не пригодна, это все, что я умею делать в этой жизни. А дальше, как правило, следовало какое-нибудь грубое слово, характеризующее ее жизнь в целом…

      Его влечение к ней как к женщине начало постепенно ослабевать, и уже спустя пару месяцев они стали спать порознь. То, что она не испытывала к нему никаких чувств, он понимал с самого начала, так же как понимал и то, что его просто используют. Но вот почему он сам не мог