Гнездо аиста. Юлия Лавряшина

вообще-то, черта крашеного! А то, что прикрикнул маленько, так нервы сдают с такой жизнью, сам понимаешь…

      Переждав пару минут тишины, Зина, не глядя на него, с досадой проговорила:

      – Не нужно было вам этого слышать!

      В душе согласившись, Клим пробормотал:

      – Вы тоже слышали…

      – Я! – она жестко усмехнулась. – Я и не такое слышала… Нет, не так! Я этого не слышу! Я стараюсь не слышать всего этого!

      На этот раз Клим смело поймал ее руку, метавшуюся перед его лицом, и опять вспомнил сравнение с птицей.

      «У аистов широкий размах крыльев», – почему-то подумалось ему.

      Но он не успел как следует и ощутить эту быструю руку, как Зина выдернула ее и с поразившей его злобой крикнула прямо в лицо:

      – Не трогайте меня!

      – Почему? – вырвалось у Клима. Свой голос услышался ему как бы со стороны – потерянный и несчастный, хотя ничего особенного с ним пока не приключилось.

      Она так же внезапно перешла на шепот:

      – Потому что я – актриса. Хоть и самодеятельная… Я знаю, что принято о нас думать. Что думают обо мне все эти сволочи… Вы же сами слышали!

      – Я так не думаю, – удивленно ответил Клим. В его недолгих мыслях об этой женщине и в самом деле не было ничего грязного.

      Сразу поверив ему и смягчившись, Зина виновато заморгала и по-девчоночьи спрятала лицо за кончиком косы, которую все время теребила:

      – Правда? Ну, извините, что я так… Я, наверное, слегка одичала среди этих… Хоть и стараюсь даже не разговаривать с ними.

      – Зачем же вы среди них? – спросил Клим и сразу понял, что задать такой вопрос куда легче, чем ответить на него.

      Зина печально отозвалась:

      – Потому что мой муж среди них. А где их нет? Теперь они повсюду. Их время, и все мы у них в руках. Они делают с нами что хотят, а мы терпим… Ведь театру нужно помещение. Правда, с этим легче, потому что этим дворцом заведует мать Ивана. А каково другим любительским театрам, представляете? Нужны деньги на постановки, на костюмы, на декорации… Думаете, ради чего Иван… Ему театр еще нужнее, чем мне. Все так мерзко, мерзко! Выслушивать от них всякую пошлость и терпеть это, уговаривая себя, что делаешь это ради искусства.

      – Боюсь, искусство не вырастает из грязи, – с тихой убежденностью проговорил Клим. – Скорее, оно врастет в нее, если долго соприкасается.

      Оставив в покое свою косу, Зина недоверчиво сдвинула брови:

      – Вы так думаете?

      – Да, – подтвердил он, опасаясь, что многословие покажется ей неискренним.

      – Но как же…

      Недоговорив, она растерянно замолчала, и Клим решился помочь ей:

      – Вы же сами сказали, что не платите за аренду. И ваши актеры, насколько я понял, не получают в театре зарплату… Почему же вы должны зависеть от чьего-то кошелька? Разве так уж нужны пышные декорации? Главное – это актер, а не задник за ним. Конечно, если вам так уж необходимо показывать себя на международных фестивалях…

      Продолжая хмуриться, Зина спросила:

      – Вы говорите лично обо мне или обо всей труппе?

      Клим,