Дворянство. Том 2. Дмитрий Лим

взглядом, в котором я ничего не мог прочесть, мужчина словно сканировал меня в этот момент.

      Я в корне не понимал, к чему он ведёт. Тем более что я не понимал, где это и когда я адаптировался.

      – В бою с Виктором тебе хватило первой серии ударов твоего партнёра по спаррингу, чтобы несколько изменить особенности своего тела. Это определённо дар и дар, который ты пока не контролируешь. И он не то чтобы редкий… таких, как ты, просто нет в природе. По крайней мере, ни я, никто из моих знакомых таких ещё не встречал, а это, поверь, говорит о многом. Но… возможно, это сказываются именно особенности Аляева.

      – И в чём заключается его суть? – спросил я, когда Лаане замолк. – Ну, адаптацию можно по-разному понимать, если честно. А Кактус как-то не особо распространялся о своих способностях.

      – Пока мы это полноценно не проверим, увы, я не смогу дать тебе правильный ответ. Но могу лишь догадываться… каким бы сильным ни был твой противник, твои особенности всё равно выровняют твой шанс на выживание или на победу. Это навык выживания с одной стороны, а с другой, память симбионта Михаила. Он помнит подобного противника и предугадывает его, читает… только вот твоё тело пока не может справиться с его скоростью мышления. Тебе нужно развивать силу и своё… слияние с симбионтом. Что было в случае с Виктором, ты помнишь?

      Виктор натянул на себя самодовольную улыбку. Он покосился на меня, но говорить, а точнее, подсказывать не стал. Мне же потребовалось чуть больше минуты, чтобы вспомнить этот короткий «отрезок» поединка и сделать хоть какие-то выводы.

      – Я сам стал быстрее. После первых ударов ускорился, предвидел почти каждую атаку, потому что они стали для меня более предсказуемыми, ну и…

      – Именно! – воскликнул Лаане, щёлкнув пальцами, показывая весьма несвойственную ему эмоцию, как мне казалось. – Ты изменился. Стал сильнее и ловчее. Бьюсь об заклад, если ты встретишь на своём пути ловкача, тебе будет не так сложно привыкнуть к их стилю ведения боя, после Виктора. А он, повторюсь, редкий носитель подобного типа. Аляев сражался с Виктором, правда, давно, ещё до его пика способностей. Поэтому… да. Ты смог перенять память симбионта!

      Я понимал всё, что он говорит, но не понимал, для чего они меня позвали. Уж явно не для того, чтобы сказать мне, какой я особенный и такой хороший. И чутьё меня не подвело.

      Как только Маша принесла нашей скромной компании по чашке ароматного кофе, разговор ушёл совершенно в другое русло.

      – В том, что ты особенный носитель, я и не сомневался, – скромно начал говорить Эдвард, переходя к основной части разговора. – А это говорит нам только об одном. Тебя стоит тренировать гораздо серьёзнее, чем остальных. По совершенно иной методике. Сейчас… – он повернулся к Виктории и Виктору. – Я открою небольшую тайну нашего новичка. Но учтите, об этом знать кому-либо другому нельзя. Если кто-то из вас позволит навлечь на юношу проблемы из-за своего языка, пеняйте на себя.

      После слов «пеняйте на себя», парочка изменилась в лице. Побледнели, глаза выпучили, а затем начали слишком учащённо кивать.