Медный всадник. Александр Пушкин

доставить

      И независимость и честь;

      Что мог бы бог ему прибавить

      Ума и денег. Что ведь есть

      Такие праздные счастливцы,

      Ума недальнего, ленивцы,

      Которым жизнь куда легка!

      Что служит он всего два года;

      Он также думал, что погода

      Не унималась; что река

      Все прибывала; что едва ли

      С Невы мостов уже не сняли

      И что с Парашей будет он

      Дни на два, на три разлучен.

      Евгений тут вздохнул сердечно

      И размечтался, как поэт:

      «Жениться? Ну… зачем же нет?

      Оно и тяжело, конечно;

      Но что ж, он молод и здоров,

      Трудиться день и ночь готов;

      Он кое-как себе устроит

      Приют смиренный и простой

      И в нем Парашу успокоит.

      Пройдет, быть может, год-другой —

      Местечко получу – Параше

      Препоручу хозяйство наше

      И воспитание ребят…

      И станем жить, и так до гроба,

      Рука с рукой дойдем мы оба,

      И внуки нас похоронят…»

      Так он мечтал. И грустно было

      Ему в ту ночь, и он желал,

      Чтоб ветер выл не так уныло

      И чтобы дождь в окно стучал

      Не так сердито…

      Сонны очи

      Он наконец закрыл. И вот

      Редеет мгла ненастной ночи

      И бледный день уж настает…[3]

      Ужасный день!

      

      Нева всю ночь

      Рвалася к морю против бури,

      Не одолев их буйной дури…

      И спорить стало ей невмочь…

      Поутру над ее брегами

      Теснился кучами народ,

      Любуясь брызгами, горами

      И пеной разъяренных вод.

      Но силой ветров от залива

      Перегражденная Нева

      Обратно шла, гневна, бурлива,

      И затопляла острова,

      Погода пуще свирепела,

      Нева вздувалась и ревела,

      Котлом клокоча и клубясь,

      И вдруг, как зверь остервенясь,

      На город кинулась. Пред нею

      Все побежало, все вокруг

      Вдруг опустело – воды вдруг

      Втекли в подземные подвалы,

      К решеткам хлынули каналы,

      И всплыл Петрополь, как тритон,

      По пояс в воду погружен.

      Осада! приступ! злые волны,

      Как воры, лезут в окна. Челны

      С разбега стекла бьют кормой.

      Лотки под мокрой пеленой,

      Обломки хижин, бревны, кровли,

      Товар запасливой торговли,

      Пожитки бледной нищеты,

      Грозой снесенные мосты,

      Гроба с размытого кладбища

      Плывут по улицам!

      Народ

      Зрит божий гнев и казни ждет.

      Увы! все гибнет: кров и пища!

      Где будет взять?

      

      

      В тот грозный год

      Покойный царь еще Россией

      Со славой правил. На балкон

      Печален, смутен, вышел он

      И молвил: «С божией стихией

      Царям не совладеть». Он сел

      И в думе скорбными очами

      На

3

Мицкевич прекрасными стихами описал день, предшес-твовавший Петербургскому наводнению, в одном из лучших своих стихотворений – Oleszkiewicz. Жаль только, что описание его не точно. Снегу не было – Нева не была покрыта льдом. Наше описание вернее, хотя в нем и нет ярких красок польского поэта.