Наталья Гончарова против Пушкина? Война любви и ревности. Наталья Горбачева

указав на то, что было бы смешно защищаться пером против подобного нападения и выставлять напоказ аристократические чувства, будучи самому, в сущности говоря, если не мещанином во дворянстве, то дворянином в мещанстве. Я уступил, и тем дело и кончилось; однако несколько списков моего ответа пошло по рукам, о чем я не жалею, так как не отказываюсь ни от одного его слова. Признаюсь, я дорожу тем, что называют предрассудками; дорожу тем, чтобы быть столь же хорошим дворянином, как и всякий другой, хотя от этого мне выгоды мало, наконец, я чрезвычайно дорожу именем моих предков, этим единственным наследством, доставшимся мне от них.

      Однако ввиду того, что стихи мои могут быть приняты за косвенную сатиру на происхождение некоторых фамилий, если не знать, что это очень сдержанный ответ на заслуживающий крайнего порицания вызов, я счел своим долгом откровенно объяснить вам, в чем дело, и приложить при сем стихотворение, о котором идет речь.

      Смеясь жестоко над собратом,

      Писаки русские толпой

      Меня зовут аристократом:

      Смотри, пожалуй, вздор какой!

      Не офицер я, не асессор,

      Я по кресту не дворянин,

      Не академик, не профессор;

      Я просто русский мещанин.

      Понятна мне времен превратность,

      Не прекословлю, право, ей:

      У нас нова рожденьем знатность,

      И чем новее, тем знатней.

      Родов дряхлеющих обломок

      (И по несчастью, не один),

      Бояр старинных я потомок;

      Я, братцы, мелкий мещанин.

      Не торговал мой дед блинами,

      Не ваксил царских сапогов,

      Не пел с придворными дьячками,

      В князья не прыгал из хохлов,

      И не был беглым он солдатом

      Австрийских пудреных дружин,

      Так мне ли быть аристократом?

      Я, слава Богу, мещанин.

      Под гербовой моей печатью

      Я кипу грамот схоронил

      И не якшаюсь с новой знатью,

      И крови спесь угомонил.

      Я грамотей и стихотворец,

      Я Пушкин просто, не Мусин,

      Я не богач, не царедворец,

      Я сам большой: я мещанин…

      Оказалось, что тяжело быть объектом сатиры, героем эпиграммы… Пушкин, видимо, хотел, чтобы сам Государь как-то «приструнил» оскорбителей, но Николай Павлович отнесся к этому делу мудро, истинно по-аристократически:

      «Милостивый государь, ответом на Ваше почтенное письмо от 24-го ноября будет дословное воспроизведение отзыва его императорского величества: «Вы можете сказать от моего имени Пушкину, что я всецело согласен с мнением его покойного друга Дельвига. Столь низкие и подлые оскорбления, как те, которыми его угостили, бесчестят того, кто их произносит, а не того, к кому они обращены. Единственное оружие против них – презрение. Вот как я поступил бы на его месте. Что касается его стихов, то я нахожу, что в них много остроумия, но более всего желчи. Для чести его пера и особенно его ума будет лучше,