Спартак. Рафаэлло Джованьоли

более сильного и более ловкого фехтовальщика, чем этот непобедимый Спартак.

      – Если бы он родился римлянином, – прибавил покровительственным тоном атлет Гай Тауривий, по происхождению римлянин, – у него были бы все необходимые данные для того, чтобы стать героем…

      – Жаль, что он варвар! – воскликнул с выражением презрения Эмилий Варин, красивый юноша двадцати лет, на лице которого виднелись уже морщины, ясно указывающие на развратную жизнь и преждевременную старость.

      – А я вам скажу, что он теперь очень счастлив, – сказал старый легионер из Африки, с широким шрамом на лбу и хромавший на одну ногу.

      – Хотя он и дезертир, а все же получил в дар свободу!.. Случаются же такие невиданные вещи! Эх!.. Нужно сказать, что Сулла был в эту минуту в своем лучшем настроении, раз он решился на такую щедрость.

      – Уж то-то злился ланиста Акциан! – заметил старый гладиатор.

      – Еще бы! Уходя, он вопил, что его ограбили, разорили, зарезали…

      – Его товар был и без того оплачен очень щедро.

      – Товар, надо сказать правду, был хорош и красив!

      – Не спорю, но и двести двадцать тысяч сестерций красивы и хороши.

      – Клянусь Юпитером Статором, еще как красивы!

      – Клянусь Геркулесом и Каком[32], очень и очень хороши! – сказал атлет. – Если бы я их имел… Мне хотелось бы их испробовать во всех видах и всеми способами, какими только наши чувства могут доставлять себе удовлетворение при помощи денег.

      – Ты… А мы… ты думаешь, Тауривий, что мы не сумели бы оценить прелесть этих двухсот двадцати тысяч сестерций?..

      – Не все умеют копить деньги, но все умеют их тратить.

      – Однако не хотите ли вы мне сказать, что Сулле обошлись дорого его богатства?..

      – Первую долю их он получил от одной женщины… из Никополиса.

      – Она, уже довольно пожилая, влюбилась в него, тогда еще молодого человека, и, конечно, если и не красивого, то менее безобразного, чем теперь…

      – И, умирая, оставила его единственным наследником своих богатств.

      – А ведь в юности, – сказал атлет, – он был довольно беден, и я знал гражданина, в доме которого он, больной, несколько лет жил на полном иждивении, платя три тысячи сестерций ежегодно.

      – Потом в войне против Митридата и при осаде и взятии Афин он взял себе львиную долю, и его богатства умножились. Затем пришло время проскрипций, и по его приказу было зарезано семнадцать бывших консулов, семь преторов, шестьдесят эдилов и квесторов, триста сенаторов, тысяча шестьсот всадников и семьдесят тысяч граждан, а все имущество этих лиц было конфисковано. И разве при этом Сулле лично ничего не перепало?

      – Я бы хотел иметь ничтожную частицу того, что досталось ему во время проскрипций.

      – Однако, – сказал Эмилий Варин, который, несмотря на свою молодость, многое изучил и в этот вечер, казалось, был настроен философствовать, – этот человек, сделавшийся из бедняка страшным богачом, из ничего – триумфатором и диктатором

32

 Как – мифический великан, сын бога Вулкана.