Бумажный человек Боба Салигера. Bob Saliger’s Paper Man. Роман Евгеньевич Акимов

вгеньевич Акимов, иллюстрации, 2024

      ISBN 978-5-0064-1499-0

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      Часть 1: Пробуждение в лабиринте

      Времени нет. Бумажный человек Боба Салигера вновь пробудился.

      Его некогда гладкое и величественное бумажное тело теперь представляло нечто скомканное и расправленное несколько раз, если в целом, то зрелище довольно жалкое, и это даже если не брать во внимание тот факт, что он совершенно живой, более живой, чем он сам о себе может думать.

      – Бумажный человек Боба Салигера не хочет думать о том, каким бы он мог быть, если бы имел хоть маленький шанс что-то в себе расправить.

      – Пробормотал он, и в этот момент перестал надоедливо шелестеть, потому как внезапно ощутил присутствие своей сестры Элизы, потому как она тоже пробудилась.

      Средь ангельского празднества – стояла,

      Ко мне чрез реку обратясь лицом.

      Хотя опущенное покрывало,

      Окружено минервиной листвой,

      Ее открыто видеть не давало,

      Но с царственно взнесенной головой,

      Она промолвила, храня обличье

      Того, кто гнев удерживает свой:

      Элиза – Взгляни смелей…

      Развернувшись из пустоты, это чистое создание из хлопковой, приятной на ощупь бумаги обладало предельной нежностью и очень радовало глаз; в её образе было что-то жертвенное. Разворачивание Элизы возбудило некогда спокойный лабиринт, от чего ему пришлось сильно задрожать и перестроиться несколько раз, порваться на части и свернуться спиралью – ведь только так он мог выразить своё пренебрежительное отношение ко всему, что происходит в его теле.

      – Боб, – раздался тихий голос Элизы из коридорных глубин, заполненных жидким и холодным туманом, – Если я вижу твой облик и слышу твой шелест, значит ли это, что вдруг и у тебя получится?

      Часть 2: Коридоры памяти

      Элиза и Боб сделали первый шаг. Мы будем не правы, если будем считать количество их путешествий вместе, потому как они бесчисленны, и пытаться посчитать бесконечность – довольно глупое занятие. Также точного числа мы не узнаем, если будем вести счёт от сворачивания лабиринта или от его разворачивания. Нет ничего более утомительного, чем пытаться что-то посчитать в этой странной истории, ведь в самом начале было сказано: «Времени нет».

      Возникшие извилистые коридоры напоминали бездушные офисные залы, точнее, очень душные, но одновременно и бездушные. Именно в этих залах Боб некогда безжалостно и даже жестоко вершил свои дела, ведущие к карьерному успеху, возвышая его в глазах всех, кто смотрел на него.

      В самом конце расширяющегося коридора из очень тихого шредера полосками выползал бывший персонал Боба. Когда количество выползших становилось критичным, они моментально закручивались смерчем, который стремительно проносился по офису и угасал, раскидывая в финале кричащие белоснежные части.

      То адский ветр, отдыха не зная,

      Мчит сонмы душ среди окрестной мглы

      И мучит их, крутя и истязая.

      Когда они стремятся вдоль скалы,

      Взлетают крики, жалобы и пени

      На Господа ужасные хулы.

      И я узнал, что это круг мучений

      Для тех, кого земная плоть звала,

      Кто предал разум власти вожделений.

      И как скворцов уносят их крыла

      С каждым сделанным шагом Боб Салигер ощущал, как его тень пытается вырваться из рваных краёв его бумажного мятого тела. Само воплощение всей его спрятанной тьмы смеялось и шептало пугающие слова:

      – Смешной и маленький человечек!

      От этих слов Боб всё больше рвался на части, но Элиза терпеливо подклеивала его, иногда закрывая руками надрывы, из которых хитро выглядывала тьма – у неё были пугающие и одновременно притягательные большие глаза, такие что «Посмотрел и пропал» или утонул (что в принципе не меняет конечного итога).

      Ты, ставший у священного потока, —

      Так, речь ко мне направив с острием,

      Хоть было уж и лезвие жестоко,

      Она тот час же начала потом, —

      Скажи, скажи, права ли я! Признаний

      Мои улики требуют во всем»

      Я был так слаб от внутренних терзаний,

      Что голос мой, поднявшийся со дна,

      Угас, еще не выйдя из гортани.

      Пождав: «Ты что же? – молвила она. —

      Ответь мне! Память о годах печали

      В тебе волной еще не сметена?

      Часть 3: Противостояние с предателем

      Перед