Бункер разбитых сердец. Кирилл Казанцев

многие годы оказалась его сослуживицей на «Зоринке». – Это второй вопрос?

      – Нет. Это так – любопытство. А на чем я остановилась? Ах да! А правда, что за это твой начальник придумал про тебя дурацкую историю… Ну, вроде как ты с женой Самойленко роман крутил?

      – Да.

      – И он эту свою подлую придумку в ютьюбе вашей военной части выложил? Так?

      – Так, – кивнул Родин, с удовольствием отмечая про себя, что девочка не лишена чувства юмора.

      – И тебя за это замполит выгнал. Да?

      – Нет, – отрицательно качнул он головой, выпуская дым ноздрями.

      – Как нет?! – всполошилась Дарья, округлив глаза.

      – Не выгнал, а не продлил контракт, – пояснил он, явно подшучивая над дочерью.

      – А, ну какая разница? В общем, ты был изгнан из рая.

      – Тогда мне именно так и казалось.

      – А сейчас?

      – Все в мире относительно, дочка, как сказал великий Эйнштейн. И был абсолютно прав, между прочим. Сейчас я даже рад, что так случилось. Конечно, не таким тернистым путем надо было все это пройти. Но, лишившись райского угла, наверное, сначала надо посмотреть и на ад.

      – Ну, ты прямо Лев Толстой! – искренне похвалила Даша. – А говоришь, из тебя плохой рассказчик.

      – Это – смотря о чем рассказывать. А тушить тоже в фиалках?

      Даша встала, молча взяла из его руки окурок, подошла к раковине, подставила его под кран, из которого капала вода. Окурок шипнул, она бросила его в мусорное ведро и, не оборачиваясь, спросила:

      – А у тебя правда с женой Самойленко ничего не было?

      – Было.

      Даша резко обернулась и посмотрела на отца так, словно он сейчас признался ей в гомосексуализме. Он понял, что в своих неуместных шутках, спасавших его от неприятных воспоминаний, перегнул палку и поспешил пояснить:

      – У нас с ней были обыкновенные рабочие отношения. Я ей отчеты по складу сдавал.

      – Фу, ну ты не Толстой. Ты – Михаил Задорнов, – облегченно улыбнулась дочь, возвращаясь на место. – Хочешь еще кофе?

      – Нет, спасибо. Вопросы закончились?

      – Это только начало, папочка, – ехидным голоском проворковало несносное дитя. – Сейчас мы подойдем к самому главному.

      – Думаю, не стоит, – нахмурился Михаил, понимая, что теперь она захочет повести речь о Галине. И не ошибся.

      – Еще как стоит. Ты вот мне скажи, о чем думала мать, когда так с тобой поступила? Это ведь она пошла от тебя на сторону. Да еще с кем?! С этим же Самойленко!

      – Послушай, дочь, эти вопросы ко мне уже не относятся. Я прав? Лучше поговори об этом с ней самой. А еще лучше… Я тебе настоятельно рекомендую: вообще не трогай больше эту тему. Что было, то прошло, – шумно выдохнул Михаил, присаживаясь на табурет. – Давай поговорим теперь о настоящем и будущем. О’кей?

      Казалось, девочка его не слышала. Она погрузилась в какие-то свои думы. Судя по выражению ее лица – горькие.

      – До-ча, – тихо окликнул ее Михаил, – ты где?

      – Пап, все это нечестно, – грустно произнесла она, глядя в пол.

      – Что