Девчата. Полное собрание сочинений. Борис Бедный

и частенько срывалась.

      – Вы это серьезно? – с тревогой в голосе спросил Дементьев. – Плохо же вы меня знаете… А мы сейчас проверим! – Он повернулся к чащобе и набрал полную грудь воздуха. – Ведь не встреча-ал?

      Эхо чуть помедлило и отозвалось:

      – Не-э-ал!.. Не-э-э-а-ал!.. Э-а-о…

      – Слышали? – торжествовал Дементьев победу. – Лес врать не будет.

      Анфиса поспешно отвернулась.

      – Чудик вы!

      И первая двинулась вперед. Незнакомая прежде ласковая, признательная и лишь самую малость снисходительная улыбка скользнула по лицу Анфисы.

      Они вышли к скованной морозом реке. На противоположном берегу открылись длинные штабеля бревен, приготовленных к сплаву.

      – А это что? – удивился Дементьев. – Неужели наш поселок?

      – Он самый… – Анфиса помрачнела, будто спустилась с небес на землю. – Догоняйте!

      Она решительно свернула с лыжни и помчалась прочь от реки. Дементьев ринулся за ней.

      В поселок они вернулись уже в сумерках. На крыльце общежития Анфиса сняла лыжи, сбила налипший снег. Прыгая на одной ножке, по улице пробирался Петька Чуркин с авоськой, из которой наружу высовывался русалочий хвост крупной трески. Дементьев схватил Петьку и поднял в воздух.

      – Куда путь держишь, гражданин хороший?

      – Пусти! – завопил Петька, размахивая авоськой и норовя мазнуть Дементьева русалочьим хвостом по лицу.

      – Скажи чей, тогда отпущу.

      – Ты моему папке выговор влепил, не буду я с тобой разговаривать.

      – Ага, значит, ты Чуркин!

      – Не говорил я этого… Пусти, бюрократ несчастный!

      Дементьев счастливо засмеялся, будто похвалу себе услышал, и отпустил парнишку.

      – Это меня так в их семье величают, поняли, Анфиса? – И крикнул Петьке: – Заходи как-нибудь, интересную книжку с картинками дам почитать.

      В ответ на приглашенье Петька скомкал снежок и запустил Дементьеву в спину.

      – Боевой! – одобрительно сказал Дементьев, поеживаясь от удара. – Люблю детей, а вы?

      Вопрос застал Анфису врасплох.

      – Н-не очень… Беспокойные они…

      – Ну что вы! – Дементьев впервые не согласился с Анфисой. – Это такие чудесные человечки!..

      На тормозной площадке

      На делянке догорали, чадя, костры. Садилось солнце, расцветив снега всеми цветами побежалости[9]. Тени деревьев вытянулись так далеко, что трудно было понять, какая тень от какого дерева.

      Лесорубы спешили к поезду. Тося уже привыкла к тому, что каждый вечер Илья шел рядом с ней, и лишь потом, при посадке на поезд, им не всегда удавалось остаться вместе. А сегодня он бросил ее на полпути и умчался зачем-то вперед. «Ну погоди!» – затаила Тося обиду.

      Завидев лесорубов, чумазый машинист «кукушки» дал долгий гудок. Лесорубы кинулись к составу занимать лучшие места. Илья первым подбежал к поезду и вспрыгнул на тормозную площадку.

      – Занято! Занято! – отбивал он все атаки. –

9

 Побежалость – пестрая радужная окраска минерала; цвет окалины нагреваемого металла.