Девчата. Полное собрание сочинений. Борис Бедный

Тоська из тебя веревки вьет?

      Илья смутился, вяло запротестовал:

      – Так уж и веревки?

      – Даже канаты! Со стороны, Илюша, виднее. Я одного не пойму: ты все еще споришь на нее или теперь уж всерьез?

      – Я и сам толком не разберу! – признался Илья. – Как-то перепуталось все…

      Он поймал себя на мысли, что хорошо было бы поговорить о Тосе с каким-нибудь опытным, дружески расположенным к нему человеком: выложить все свои недоумения, посоветоваться, как вести себя дальше. Но открыться насмешнице и зубоскалке Анфисе – значило попросту предать то хрупкое, не до конца ясное, но уже чем-то непривычно святое для Ильи, что с каждым днем все крепче и крепче привязывало его к Тосе.

      – И… нравится тебе такая жизнь? – с искренним любопытством спросила Анфиса, и в голосе ее прозвучала зависть – не зависть, а так, проснувшееся вдруг желание и самой испытать то неведомое, что чувствовал сейчас Илья.

      В ответ Илья лишь руками развел, как бы говоря: «А что поделаешь?»

      – Прямо подменила тебя Тоська! – удивилась Анфиса. – Был парень как парень, а теперь монах какой-то!.. И зачем тебе сдалась эта любовь? Ну зачем? Вбил себе в голову!

      – Да нету у меня никакой любви, и чего ты все выдумываешь?! – рьяно запротестовал Илья, готовый на все, лишь бы оградить и Тосю, и свое – пока без названия – чувство к ней от наскоков ехидной Анфисы. – Просто любопытная девчонка, я еще таких не встречал…

      – Вот-вот, Илюша, с этого все и начинается!

      Анфиса сочувствующими глазами глянула на непонятного ей сейчас Илью и поспешно отвернулась, чтобы не расхохотаться над его покорным видом.

      – Ты не смейся! – угрожающе предупредил Илья.

      – Прости, Илюша, но все-таки смешно, – мягко, как говорят с больными, сказала Анфиса. – Ты и Тоська – это ж надо вообразить! Такое учудил – на голову не наденешь!

      – Ты Тосю не трогай! – запальчиво посоветовал Илья.

      Анфиса шутливо вздела руки:

      – Не буду, не буду! Но ведь сам же говорил: «Недомерок»… Или мне тогда послышалось?

      Илья тяжело переступил с ноги на ногу, неохотно сказал:

      – Я тогда как слепой был…

      – Вот теперь все понятно, – живо подхватила Анфиса. – Сослепу ты и ко мне на коммутатор хаживал!

      – Да я вовсе не о тебе! – выпалил Илья, удивляясь, как трудно говорить ему сегодня с Анфисой.

      – Не бойся, я не обиделась, – успокоила его Анфиса. – Мне бы только понять: и чем она тебя приворожила? Женское любопытство, Илюша! Ты меня извини, но и смотреть-то ведь не на что…

      Илья вдруг испугался, что после того, как Анфиса еще разок-другой вдоль и поперек пройдется по беззащитной Тосе злым своим языком, он и сам невольно станет смотреть на Тосю глазами Анфисы. И тогда прости-прощай та несмелая радость, которая в последние дни зародилась в нем.

      – А тебе не все ли равно? – злей, чем ему самому хотелось бы, спросил Илья, грудью становясь на защиту маленькой Тоси. – Тебе-то