Москва слезам не верит. Валентин Константинович Черных

посмотрел на Людмилу, и по его лицу она поняла, что он прикидывает, могла ли быть у него такая молодая любовница. Вероятно, он понял, что его молчание затягивается, и, так и не решив, как ему реагировать на подобное признание, спросил:

      – А ты где жила в Красногородске?

      – На Больничной улице, ближе к молокозаводу.

      – А я на Школьной.

      – Я знаю. На вашем доме теперь табличка висит, не мраморная, как в Москве, а из жести, и в музее все про вас написано.

      – Видишь, какой я старый, – вздохнул академик. – И мемориальная доска уже есть, и в музее выставлен.

      – Как говорит один мой знакомый, знаменитые и богатые мужчины старыми не бывают.

      И в этот момент Изабелла и Катерина вошли в комнату. По озабоченному лицу Катерины Людмила поняла, что ее просьба либо отвергнута, либо Изабелла так ничего и не ответила.

      Катерина сказала напряженно:

      – Вы не ответили мне, может ли жить здесь со мной Людмила?

      – Может, – ответил за Изабеллу академик. – Я разрешаю.

      Изабелла подняла глаза на академика и улыбнулась, едва растянув губы, – так она улыбалась сантехникам и вахтерам. Скандал она устроит уже в такси и потом это долго будет ему поминать. Но скандалить при девушках Изабелла не стала. А тем временем академик уже понес чемоданы к лифту, Катерина подхватила сумки. Изабелла взяла Чапу на руки и вошла бы с собакой в лифт, если б Катерина не перехватила ее. Уже из лифта Изабелла спросила:

      – А она чистоплотная?

      Наверное, это был оскорбительный вопрос, но Людмила улыбнулась:

      – Очень! Очень чистоплотная.

      И лифт поехал вниз. Девушки вернулись в квартиру. Людмила вошла в кабинет академика, осмотрела корешки книг в книжном шкафу, потом прошла в спальню, увидела две огромные деревянные кровати, бросилась на одну из них и расхохоталась.

      – Ты чему радуешься-то? – удивилась Катерина.

      – Жизни. Завтра устраиваем вечеринку. Наконец я соберу всех своих знакомых, устрою смотрины и остановлюсь на ком-нибудь одном.

      – Остановится ли он на тебе? – заметила Катерина.

      – А куда он денется? От дочек академика не отказываются.

      – Значит, ты – дочь академика?

      – Да, – подтвердила Людмила. – Уже почти год. И все, кто будут здесь, знают, что я дочь академика.

      – Небольшая нестыковочка получается. Они же москвичи и по номеру телефона сразу определяют район.

      – Все просто, – мгновенно нашлась Людмила. – Мы поссорились с отцом-академиком и переехали к бабушке. А теперь помирились и переехали в родную квартиру. Это вполне объяснимо.

      – Что-то у академика слишком молодые дочери! – продолжала сомневаться Катерина.

      – Бывает, – возразила Людмила. – От второго брака. Академики, как известно, бросают старых жен и женятся на молодых. Мы вполне могли бы быть дочерьми Изабеллы.

      – Академику шестьдесят два года. Сколько же лет его матери, твоей бабушке значит? – спросила Катерина.

      – Восемьдесят. Раньше рожать в восемнадцать лет было почти нормой.