Уиронда. Другая темнота. Луиджи Музолино

он заставил себя не обращать на нее внимания.

      И продолжал подниматься, постанывая и тяжело дыша. Скатывался вниз, но снова и снова вставал, словно бежал по дьявольской беговой дорожке, наклоненной на сорок пять градусов, покрытой скользкой глиной и травой. На четвертой попытке, когда он почти забрался на берег, из-под ноги выскользнул ком глины. Серджио рухнул, как марионетка. И даже не успел закричать.

      В правый бок врезался черно-белый камень, торчавший из земли, будто сломанный зуб. Звук, напоминающий хруст сухой ветки, эхом разнесся по округе. За один выдох из легких Серджио вышел весь воздух.

      Он попытался закричать, но не смог.

      – Боже, Боже, Боже, Боже, – хрипло шептал он, извиваясь на земле.

      Было больно. Очень. Дышать он не мог. А когда пощупал пальцами ушибленный бок, пламя боли охватило все тело, а из глаз брызнули искры.

      За несколько лет до этого Серджио в пустяковой аварии сломал себе ребро. Сейчас ощущения были точно такими же.

      Давай же. Вставай. Нужно добраться до колокольни, пока не стемнело окончательно.

      Серджио пошарил вокруг, нашел довольно длинную ветку и встал на ноги, опираясь на нее, как на костыль. Он пытался представить себе, что сказала бы Кьяра, если бы увидела его в таком состоянии – испуганного, отчаявшегося, как ребенок, потерявший родителей в супермаркете.

      И снова начал взбираться по склону.

      Медленно.

      Осторожно.

      Опираясь на импровизированный костыль.

      При каждом шаге он чувствовал острую боль в боку. При каждом выдохе – какой-то шум и легкое шипение, будто из сломанных мехов выпускали воздух. Он уже понял, что ужина в честь дня рождения не будет. Ни вина, ни лазаньи, ни смеха, ни задушевных разговоров за столом.

      Если я смогу найти дорогу домой, то ночь проведу в больнице, тут и думать нечего. Собственное сомнение неприятно поразило его. Почему – «если»? Разумеется, найду! Я же. Здесь. В Орласко. Господи боже.

      Стараясь не думать о боли, Серджио продолжал карабкаться дальше. Наконец выбрался из оврага. И как сумасшедший стал лихорадочно озираться по сторонам, пытаясь разглядеть силуэт колокольни.

      Лил дождь. В центре Орласко зажгли фонари. И на фоне их бледного сияния, дрожащего на ветру, показался профиль колокольни.

      Она стала ближе.

      – Да! Да, черт возьми! – воскликнул Серджио и тут же пожалел об этом: тело пронзила молния боли.

      Ничего не оставалось, кроме как идти вперед. Упрямо тащиться в направлении колокольни и мерцающих огней городка.

      Он включил подсветку часов, загорелся циферблат.

      Позади семнадцать километров. Почти полумарафон, подумал он, и расхохотался неестественным, зловещим смехом.

      Полвосьмого.

      Уже совсем стемнело, только вдалеке виднелся электрический свет фонарей. Маяк в ночи. Полярная звезда в океане смятения.

      Снова послышался зловещий собачий лай. Казалось, он стал ближе.

      Но Серджио упрямо шел вперед.

* * *

      Ничего не видя в темноте. По полям.