Очень плохая гувернантка. Мира Славная

лет в тринадцать-четырнадцать, как и все нормальные люди, – ответил за меня хозяин, поняв, что от такой высокоморальной особы, как я, ответа не дождется. – Природа поступила мудро. В это время, как правило, все уже способны отвечать за свои поступки, не подвергать себя и окружающих опасности, в конце концов.

      Я в ответ лишь кивнула, стараясь угадать, к чему он ведет.

      – Так вот, Элис обрела способность к магии, едва ей исполнилось семь.

      – Как?! Это же невозможно! – не сдержавшись, воскликнула я.

      – Увы, возможно, – горько усмехнулся лорд. –  Последние полгода мы живем как на пороховой бочке. Впрочем, сейчас вы сами все увидите и поймете. Идемте!

      С этими словами он, наконец, отворил дверь и уверенно зашагал по коридору внутрь особняка. Я семенила за ним, стараясь не отстать. Возможности присмотреться к обстановке не было никакой.

      Ничего, раз уж я здесь задержусь, то так или иначе смогу тут все внимательно изучить. Надо только придумать, как избавиться от общества магической девчонки.  Надо же, магия в семь лет!

      Могу себе представить, что бы я натворила, если бы мне так повезло в свое время. Многим моим так называемым воспитателям не поздоровилось бы! Впрочем, они тоже не стали бы церемониться и  быстро утихомирили “аномалию”. Возможно, навсегда. Так что к лучшему, что такого не произошло со мной.

      А вот с неведомой Элис произошло. И для меня это плохая новость. Ну почему мне не могла попасться обычная маленькая глупенькая избалованная леди?

      – Прошу вас! –  сэр Линдехолл  широким жестом распахнул передо мной дверь детской.

      Я заглянула внутрь и прижала руки  к груди. Прямо передо мной разверзся ад.

      ***

      Меньше всего комната моей подопечной напоминала уголок милой папиной принцессы. Хотя мне самой мало было что известно о родительской заботе, но я предполагала, что в ее картину не вписывается разломанная надвое кроватка, разодранный балдахин, шкафчик с выломанной дверцей, вырванная с корнями из горшка диковинная пальма и – особенно – горящая самым настоящим огнем штора. Мистер Линдехолл выдохнул  какое-то неразборчивое слово, сделал пасс рукой, и пламя послушно затухло.

      – Элис! – рыкнул он.

      – Я здесь! – раздался звонкий голосок из-под потолка.

      Мы одновременно задрали головы вверх. Там, под потолком, мирно парила в воздухе дверь от шкафа. На самом ее краю сидела белокурая девочка и весело болтала ногами.

      – Немедленно спускайся! – распорядился отец, чеканя слова так, как обычно это делают люди, с трудом сдерживающие гнев.

      – И бросить в беде Бернадетту? – спросила девочка и кивнула в сторону люстры.

      На ней сидела кукла.  Вокруг же летала огромная пуховая подушка, из одного угла которой торчал подвядающий пальмовый лист.

      – Элис… – прошипел несчастный родитель. – А ну немедленно верни все как было и объясни, что здесь происходит. А не то…

      – Как скажешь, – пожала плечиками девчушка, не дожидаясь угроз.

      Дверь плавно спустилась на пол, подушка с размаху плюхнулась рядом,