Сказка про Змея Горыныча и депрессняк. Наталья Старкова

      Он к царевнам уж и так, и эдак. Одна голова спрашивает: «Голубушка, что Вы делаете сегодня вечером?» – другая комплиментами сыпет, а третья серенады поет. Но царевны народ капризный, подавай им богатырей и все тут! Ножками топают, от Горыныча носик свой симпатичный воротят.

      В общем, не везло Змею Горынычу в личной жизни катастрофически, и впал он в депрессняк. Запустил себя совсем: чешуя мхом заросла, зубы не чищены, изжогу с горя заработал. Сидел денно и нощно и портреты царевен разглядывал, смахивая когтем скупую мужскую слезу. Да еще осень наступила, авитаминоз одолел, совсем расклеился бедолага.

      Долго ли он горевал, не известно. Но, по слухам, успел затопить слезами два этажа своего поместья и подвал. И сколько времени так провел, кто его знает. Может, и не было бы этой истории, если бы Горыныча не позвал на рыбалку друг Кощейка. А Змей отнекивается, отрицательно мотает головами: «То да се, не хочу, кости ломит, горло болит, и вообще, депрессняк загрыз».

      Удивился Кощей, отродясь такого не было, чтобы Горыныч от своей порции жареной рыбки с квасом отказывался да под душевные разговоры, и давай его расспрашивать. И выпытал-таки правдивую причину Змеегорынычевых несчастий. Ну, думает, совсем трехголовый умом тронулся, а вслух говорит:

      – А не сходить ли тебе, друг Змеюшка, к психологу? – и визитку ненавязчиво так протягивает.

      Змей Горыныч, понятное дело, возмутился, мол: «Я не такой, как ты мог про меня подумать?» – и тому подобное. А визитку, тем не менее, взял и уже на следующий день сидел в кабинете пожилой Кикиморы с преувеличенно сочувствующими глазами.

Жареная рыбка с квасом

***

      Несмотря на то что психолог расположилась в глубине горы, и чтобы попасть туда, следовало преодолеть длинный запутанный лабиринт подземных ходов, кабинет был неплохо освещен. Приглушенный свет, как оказалось, исходил от сталактитов, свисающих с потолка, и кристаллов, проросших через напольное покрытие. То тут, то там в хаотичном порядке валялись стопки книг с загадочными названиями: «Возрастные особенности психологии джиннов младше 300 лет», «Победи в себе домового», «Шкала тревожности леших». Также антикварные издания в потрепанных переплетах обосновались на многочисленных полках вдоль стен. В углу за массивным дубовым столом сидела психолог, похрустывая анисовыми леденцами, аромат которых распространился повсюду.

      Змей Горыныч в нерешительности топтался на пороге. Когда Кикимора жестом показала ему входить, самая взрослая и ответственная из голов перестала мяться и заговорила:

Книги в кабинете психолога

      – Понимаете, доктор… – Змей явно испытывал трудности в подборе формулировок.

      – Видите ли… – промямлила другая голова.

      А третья, легкомысленная и взбалмошная, в это время высматривала, куда бы присесть, и обнаружила аккуратный беленький диванчик, на котором Горыныч и устроился, от волнения роняя хвостом книжки с полок.

      У психолога, повидавшей на своем веку немало, не дрогнул ни один мускул на лице, лишь чуть-чуть стал подергиваться левый глаз. Но, выдавив из себя самую ободряющую из всех возможных улыбок, Кикимора изобразила неподдельную заинтересованность в проблеме.

      Тем временем Змей Горыныч нервно проковыривал когтем одной лапы дырку в диване, а другой поминутно вытирал пот со лбов.

      – Путь интеллигенции зачастую трагичен, но мне как яркому представителю данной прослойки общества грех жаловаться на судьбу, – произнесла вступительную речь «средняя» голова.

      – В то время когда мои идейные товарищи прикладывают усилия, чтобы обогатить культурную жизнь Тридевятого царства, и жертвуют собой во благо науки… – подхватила «старшая» Горынычева голова.

      – Никто меня не лю-у-у-у-бит… – неожиданно слаженным трио протрубили все три головы сразу и разревелись навзрыд.

Любимые анисовые леденцы психолога

      От выдыхаемой натужно сопящим Змеем Горынычем копоти диван из белого превратился в черный, конфетное благоухание уступило запаху гари, а у Кикиморы теперь оба глаза задергались попеременно.

      В конце концов ему удалось взять себя в руки.

      – Да Вы не подумайте, я же от всего сердца! – как бы демонстрируя серьезность своих намерений, он приложил лапу к животу в том месте, где, по его мнению, должно было располагаться сердце.

      – Слышите, как стучит? – глуповато улыбнулась «младшая» голова, почувствовав, что «сердце» отозвалось голодным урчанием. Бережно взяв за шиворот, Горыныч вытащил отчаянно сопротивляющуюся Кикимору из-за стола и прижал к своему телу ухом.

      Какая из голов молвила слово дальше, разобрать трудно, потому что они заговорили все враз, перебивая и поправляя друг друга.

      – Я же царевну лелеять буду! Вы только подскажите, доктор, где бы мне одну из них изловить да убедить, в ком счастье ее неземное сокрыто. Ведь что богатыри? Тьфу… Мечом размахаются, а спроси, к примеру, любого, как относится к поэзии известного