Русские сказки. Приключения богатырей в оригинальной редакции. Василий Алексеевич Левшин

в землю, и исполин пробудился было, но поздно бы то было, ибо больше тысячи копий и мечей ударили в него со всех сторон, и одним только очарованным своим латам обязан он был своею целостью, понеже никакое оружие не пробивало оных. Все копья и мечи переломались или отпрянули прочь. Исполин воскипел яростью, схватил двоих витязей, кои прежде ему попались в руки, и проглотил. Все ударились в бегство; исполин вскочил, сел на коня, погнался за ними, хватал почти руками, но не жалели лошадей, и все спаслись в город. За сто сажен от стен остановился конь Тугаринов; исполин вяще сердился, бил коня, соскочил долой, бежал пеш, думая перешагнуть стену и истребить киевлян с их князем. Но чудная сила вод реки Буга, освятившая стены сего города, явила тогда свое действие: исполин в приближении обжегся исшедшим невидимым пламенем, рассвирепел наиболее и клялся преодолеть всё и опустошить землю. Он покушался вторично, в-третьи и изжегся весь, так что заревел от боли. Не могши успеть, излил он ярость свою на окрестность; изрыгнутое им пламя попалило все поля и ближние деревни. Он пожирал людей и стада и не думал перестать, поколь истребит всякую русскую тварь.

      Между тем Владимир, взиравший со стен городских на происходящее, увидел чудо от стен киевских и опустошение, причиняемое исполином в государстве, равно и невозможность удержать лютость Тугаринову, ибо отборные его витязи не могли победить оного. Он радовался бы, что сам безопасен внутри города, если б не был добродетелен, но, взирая на погибель государства, пролил он слезы и пошел к верховному жрецу просить его о учреждении всеобщих молитв для умилостивления богов. Сказал он жрецу неудачливость покушения и страшную силу исполина, производимые им опустошения и просил о учреждении молитв к умилостивлению богов. «Так вы оного Тугарина не привели на жертву?» – вскричал жрец с досадою. «О том-то, батюшка, я и хочу просить богов, чтоб они открыли нам средство истребить его; силы оного чрезъестественны», – сказал Владимир. «Истребить, то есть убить до смерти, а не на жертву принесть? Чадо! Боги гнушаются всяким бездушным приношением, живого его привесть должно и связанного». – «Я доносил вам, что сие невозможно и что…» – «Нет ничего, нет ничего, приведите только оного и не забудьте приказать связать покрепче: боги уже досадуют, что лишают их толь долго вкушения сей сладкой жертвы, и за то послали на вас в казнь сего исполина». – «Святой отец! – сказал Владимир с досадою. – Казнь сия богами послана была прежде, нежели получил я приказ привести исполина им на жертву. Следственно…» – «О князь! Велико твое хуление, но да не осквернюся…» Сие последнее слово жрец сказал уже за дверьми и оставил Владимира в досаде на жреца.

      Князь возвратился в недоумении и горести в свои чертоги возносить моления к бессмертным о спасении своего отечества, но боги не внимали просьбе его, и Тугарин опустошал прекрасные окрестности Киева. Недоумевали, что делать, и огорченный государь изливал скорбь свою в недра любезной