Женственность. О роли женского начала в нравственной жизни человека. Я. А. Мильнер-Иринин

же разум есть совесть и воля.

      Духовная жизнь общества объемлет его научную, художественную и нравственную деятельность. Религия, как таковая, есть извращенная духовная жизнь общества и включает в себя в искаженном виде все ее элементы – и научный, и художественный, и нравственный: это лженаука, это лжеискусство, это лженравственность. Поскольку этические принципы истинной человечности как нравственный закон жизни общества сводятся к принципу совести и ее имманентному содержанию – добру, добро же состоит не в чем ином, как в новом, идеальном мире, творимом человечеством реально на основе истины, правды и красоты, то этические принципы (о них – в заключительной главе – «Женщина и идеал»), или, что то же, нравственный закон, необходимо включают в себя научно-познавательный, художественно-оценочный и нравственно-категорический аспекты в строжайшем единстве. Но если это так, то разум, о котором мы только что говорили как о настоящем средоточии духовной жизни общества и человека, и должен быть конкретизирован как принципы истинной человечности – как нравственный закон.

      Этот закон и сообщает всему человеческому нравственный характер, в том числе и душевной жизни человека: если эта душевная жизнь человека освящена нравственным законом, она нравственна, если она не освящена нравственным законом, – она ни нравственна, ни безнравственна, если она идет вперекор нравственному закону, – она определенно безнравственна.

      Конечно, безразличного в нравственном отношении нет, и если то или иное душевное состояние не освящено нравственным законом, оно тоже безнравственно, как и то, что идет «сознательно» (преднамеренно) вперекор ему, но было бы несправедливо не усматривать разницы между «сознательным» (преднамеренным) нарушением нравственного закона и нарушением его по дремучему невежеству. Рассматриваемая же сама в себе – без отношения к нравственному закону, – душевная жизнь человека ни нравственна, ни безнравственна и в этом смысле ни хороша, ни дурна, и правдивость характера так же не имеет преимуществ перед лживостью, как и прямая линия перед кривой линией. И если она (правдивость) тем не менее является нравственным правилом, то не сама по себе, но лишь постольку, поскольку она создает благоприятную душевную атмосферу для претворения человеком в своей жизни духовного принципа совести – неотъемлемого атрибута нравственного закона. Но отвечает это душевное состояние – правдивость – духу принципа совести и нравственного закона в целом лишь как правило, ибо бывают случаи, когда соблюдение этого правила не только не отвечает всему духу нравственности (нравственному закону), но и прямо противоречит ему, безнравственно (правдивое показание о своем товарище по фашистскому застенку, если оно способно ему повредить, да и о себе – тоже).

      Человек, решивший жить духовной жизнью, диктуемой принципами истинной человечности, иными словами, решивший неукоснительно следовать в своей жизни духу нравственного