Средневековые видения от VI по XII век. Группа авторов

– черта в жанре видений: вопросно-ответная форма в организации повествования. И в материалах, собранных Б. И. Ярхо, и в ми’раджах, изученных М. Асин Паласиосом, и в иных доступных нам текстах авторы или редакторы на сумели обойтись без вопросов ясновидца к спутнику или к иным обитателям небес и без ответов на эти вопрошания. Причем, как правило, вопросы и ответы строятся по одной и той же схеме: Что/Кто это? – Это те, кто… Продвижение по разным сферам небес носит ступенчатый характер, и каждая ступень отмечена вопросом и ответом, поясняющим смысл данной детали в общей постройке. Черта эта от архаичных образцов была унаследована средневековыми авторами, а от них уже была усвоена на новом уровне Данте65.

      Каждый вопрос в видениях предназначался для выяснения закономерной связи между пластическим образом и концептуальным этическим его смыслом. О подобной глубинной связи в свое время писала О. М. Фрейденберг:

      …У древних народов этика еще есть космогония, и вот эту мифологическую концепцию жизни и смерти физических сил природы, переходящую в концепцию моральных сил человека, мы и называем эсхатологией66.

      Еще раньше исследователи обратили внимание на «астрономическую» подоплеку эсхатологических концепций в архаичных традициях67.

      Эта исконная двуплановость жанра (визуальный космогонический образ и его этическое содержание) стала главной причиной его устойчивости и «живучести». И хотя в латинских средневековых видениях этический план явно заслоняет космогонический, все равно в них остаются актуальными такие черты, как приуроченность к сакральным моментам в календаре, неизбежное внимание к устройству рая и ада, создание такой картины мира, где земной круг занимает лишь срединное положение и должен вписаться в космический порядок (или хаос), выбор огня и света в качестве неизбежных атрибутов общего целого.

      Будучи более или менее постоянной величиной в архаических традициях, а позднее такой же постоянной в христианской и мусульманской культурах, жанр видений – в конечном счете – превратился в своеобразный знак каждой из этих традиций и всех их вместе. Видения стали той формой, которая позволяла сплавить вместе и самые злободневные моменты, и самые архаические. Наиболее значительным свидетельством тому служит «Божественная комедия»: ясновидцем становится здесь флорентиец, проводником его – влиятельнейший поэт древнеримского мира. Совершенно естественной представляется их встреча с предшественниками из иных традиций. Вергилий так объясняет «закон» этой встречи:

      …Когда при мне сюда сошел Властитель,

      Хоруговью победы осенен.

      Им изведен был первый прародитель;

      И Авель, чистый сын его, и Ной,

      И Моисей, уставщик и служитель;

      И царь Давид, и Авраам седой;

      И много тех, кто ныне в горнем свете.

      Других спасенных не было до них,

      И первыми блаженны стали эти68.

      ВВЕДЕНИЕ

1.

65

Ср. у О. Мандельштама в «Разговоре о Данте»: «В то время как вся „Divina Commedia“… является вопросником и ответником…» – Мандельштам О. Стихотворения. Проза. М.: Фолио, 2001. (Серия «Библиотека поэта»). С. 577.

66

См.: Фрейденберг О. М. Что такое эсхатология? // Труды по знаковым системам. VI. Тарту, 1973. С. 514.

67

Wensinck A. J. The Semitic New Year and the Origin of Eschatology // Acta Orientalia. Copenhagen, 1923. V. 1, part 2–3. Р. 158–199.

68

Данте. Божественная комедия. Ад. Песнь IV, стихи 53–63 / Пер. М. Л. Лозинского.