Небо полное звезд. Другие мы. Лена Сокол

от дыхания. Волосы Мики были прилизаны и уложены на старомодный манер, а сам он лежал с закрытыми глазами в дурацком чёрном костюме, который ему совсем не шёл.

      Несколько секунд я ждала, что он вот-вот откроет глаза, но когда это не произошло, я вдруг осознала: это всё. Больше ничего не будет. Ни его, ни нас, ни наших вечеров. И кому нужны будут эти тупые звёзды в небе, если мы с Микой не будем смотреть на них вдвоём?

      Я хотела закричать, что это несправедливо. Хотела разрыдаться и потребовать, чтобы с него немедленно сняли этот ужасный костюм. Чтобы стёрли грим, который делал его лицо бледным и безжизненным. А потом вдруг осознала, что даже двинуться не могу. Даже вдохнуть и силой протолкнуть воздух в лёгкие.

      Я не могла даже моргать.

      – Крест Оливии на нём. – Едва слышно произнёс Отсо. Я видела, как его сухие пальцы добела сжались на стенке гроба. – Я не стал снимать.

      – Ты потерял обоих. – Сочувственно сказала моя мать. – Это так страшно.

      Могла и не напоминать.

      Лицо Отсо от её слов приняло страдальческое выражение.

      – Похоже, пора. – Выдохнул он, подавая знак другим мужчинам.

      Мы отошли в сторону, и я, задыхаясь, смотрела, как они поднимают ящик и выносят из комнаты. В этот момент отсутствие Мики накрыло меня тяжёлой пеленой.

      Процессия направилась к кладбищу. Мы двигались в числе последних. Солнце спряталось за тучи, словно из солидарности с нашим горем. Люди, шедшие перед нами, негромко обсуждали нелёгкую судьбу Отсо. Мы – молчали.

      Только у самой могилы, когда все приблизились, чтобы бросить в неё горстки земли, я вдруг захотела встать и присоединиться к ним. Но даже ощущение чудовищной несправедливости в судьбе Мики не пробудило во мне достаточно смелости, чтобы сделать это.

      Мама и Софья подошли ближе, чтобы бросить землю за меня, а я осталась сидеть позади, наблюдая, как чернота накрывает тело моего парня. Он мог бы уехать отсюда, исполнить свои мечты, но останется в Сампо навсегда. Он приехал сюда, чтобы умереть. Из-за меня.

      Я почувствовала, как в глазах снова начало пощипывать, а горло перехватило тяжёлым волнением.

      – Сначала Оливия, затем Мика… – Сказал кто-то тихо.

      Я подняла взгляд. Это была Эмилия. Она отделилась от компании подруг, чтобы возложить цветы на могилу. Девушка стояла в полуметре от меня, и вряд ли кто-то другой её слышал, но мне всё равно стало тяжело дышать.

      – Слишком много смертей вокруг тебя, Анна. – Ядовито сказала она и бросила на меня взгляд, полный отвращения. – Видишь, какую картину я рисую?

      – Весьма абстрактную. – Выдавила я.

      – Кто уже должен в этом разобраться. – Покачивая бёдрами, Эмилия направилась к могиле.

      Моё сердце бешено колотилось.

      – Увези меня отсюда. – Попросила я маму.

      Меня сковала такая слабость, что страшно было свалиться с кресла.

      – Прими это, – настояла мать, когда я легла в кровать.

      Моя грудь всё ещё вздымалась высоко, а руки мелко дрожали.

      Она выдавила из блистера пару таблеток и протянула мне вместе со стаканом