Сердце на двоих. Теория поцелуя. Лена Сокол

укутавшись, бросила взгляд на сверкавший огнями город за окном и уткнулась щекой в подушку. Не переставая улыбаться, нажала «play», и мир сразу же заполнился чистым звуком и выразительным пением:

      «It’s 3 a.m.

      I’m calling in to tell you that without you here

      I’m losing sleep, I’m losing sleep»

      (пер. «Сейчас три часа ночи, и я звоню сказать тебе, что без тебя не могу заснуть, не могу заснуть»)

      И моя кожа покрылась новыми мурашками – уже не от холода, а от порхающих в животе невесомых маленьких бабочек.

500 дней до прибытия на Старый вокзал

      – Нана, подожди, не переодевайся! – Раздался встревоженный голос над моей головой.

      Я подняла глаза и уставилась на преподавателя.

      Худощавая, как всегда подтянутая Римма Максимовна, руководитель балетной школы-студии, хмурилась и была, кажется, не на шутку чем-то встревожена.

      – Что-то случилось? – Я отложила рюкзак и поднялась со скамьи в раздевалке.

      – Да… – Женщина сложила руки на груди, ее серо-зеленые глаза обеспокоено изучали стены и избегали смотреть в мое лицо. – У нас с твоим отцом был тяжелый разговор сегодня…

      – О чем?

      – Отныне он отказывается финансировать твое обучение в студии. Так что тебе временно придется отказаться от репетиций для восстановления душевного равновесия.

      – Что? Это шутка такая?

      – Нет, Нана, это его решение.

      – Но… – Внутри все похолодело. – Должно быть, здесь какая-то ошибка…

      – Мы с ним долго дискутировали, искали пути выхода, обсуждали даже возможность частичной оплаты из бюджета, ведь таким семьям, как ваша, положены какие-то льготы…

      – Каким таким семьям? – Было ужасно больно слышать об этом. – Неполным? Говорите, как есть.

      – Семьям, пережившим потерю и… находящимся в трудном положении. – Ей было очевидно неловко.

      – Подождите, – спохватилась, – у меня же пособие, и его можно направить на оплату обучения…

      – Твой отец считает, что тебе нужно сделать перерыв потому, что ты очень тяжело переживаешь смерть матери.

      – Но вы-то… – мой голос задрожал и уже походил на беспомощный писк, – вы же понимаете, что это просто преступление? Фатальная ошибка. К чему столько тяжелых тренировок, все эти нагрузки, ограничения в еде, жесткая дисциплина? Столько лет отдано… – Я всплеснула руками. – Я ведь даже со сверстниками не общалась, потому что было некогда. Как он себе это представляет? Взять и все бросить?

      – Просто на время. – Но сочувствие в ее глазах говорило об обратном.

      Уж она-то, как человек, потративший столько сил и времени на мое обучение, должна была возмутиться! А вместо этого…

      – Вы же понимаете, что это не правда. – Я нагнулась и бросила обратно в рюкзак репетиционное трико, гетры и пуанты. – Он просто никогда не хотел, чтобы мамины деньги уходили на балет. – Сжала в руках чехол с пачкой. – А теперь ее нет. И ничего нет.

      – Нана, – женщина поправила очки, подошла и положила руку на мое плечо, – у тебя есть какой-то родственник,