Грех прощения. Не совершай греха прощения. Анна Богинская

вздохнул.

      – Аня, ты можешь прикасаться ко мне, когда захочешь, – расстроенно попросил мастер НЛП.

      Она промолчала.

      – Только это или есть что-то еще, что тебя беспокоит? – спросил он.

      Они повернули на светофоре. До вокзала оставалось ехать минуты три.

      – Есть.

      Матвей показал, что внимательно слушает.

      – Правильно ли я поняла: сегодня ты прислал мне по почте свой план счастливой семейной жизни с Мариной?

      Он изобразил непонимание. Но по лицу пробежала довольная улыбка. «Он видел имя в тексте!» Анна поняла: к этому вопросу он готов.

      – Между нами ничего нет, – отчеканил он. – Но то, что ты ревнуешь, – это хорошо. Здоровая конкуренция тебе не повредит, – использовал он заготовку и поднял указательный палец. А получил неожиданную реакцию: Анна язвительно рассмеялась.

      – К кому ревную? – в ее голосе звучала открытая издевка. Когда Матвей отправлял послание, он не знал главного: ей известно, кто такая Марина. – В том-то и дело, что я не могу ревновать к ней. Мы с ней авто разного класса, – разочаровала его Анна. – Наоборот, ты оскорбляешь меня таким выбором. Я же говорила тебе: если ты выбираешь между мною и ею, не стоит выбирать меня. Я тебя ей дарю!

      Матвей смотрел недоуменно. В голосе Анны не слышалось истеричного крика, она четко произносила каждое слово холодным металлическим тоном, напоминающим ритмичные удары молотка. Тем же тоном она продолжила:

      – Марина Джулай! – она озвучила имя, словно вызывая ее на сцену.

      От неожиданности он на секунду прикрыл глаза. Анна сделала паузу.

      – Марина, с которой ты поехал в Одессу после моей операции. Которая познакомила тебя с другом-маркетологом. Которая слезно просила не бросать ее и обещала открыть клинику. Та Марина, которая подарила тебе этот браслет, – она указала на него пальцем.

      С каждым предложением Матвей все глубже вжимал голову в плечи.

      – И которую так настойчиво сватает тебе чудо-маркетолог в маркетинговом исследовании.

      Матвей молчал.

      – Ты часом не оборзел?

      Он на пару секунд закрыл глаза. Вдохнул.

      – Я ничего ей не обещал. Я ей ничего не должен, – расстроенно начал он.

      – Судя по ее поступкам, она так не считает, – перебила Анна.

      – Я ничего не делаю. Только молчу. Она сама может додумать то, что хочет, – от его слов веяло холодом безразличия.

      Анна ахнула: его цинизм рвал на части. Остановила автомобиль напротив входа и включила аварийку.

      – Она хороший человек, – пояснил Матвей. – Но между мной и ею ничего не было и быть не может.

      – Я не сомневаюсь, что она хороший человек. Я тоже хороший человек!

      – Между мной и ею ничего нет, – безразлично повторил он. – Я никого не обманываю. Я все сказал. Мне нечего добавить, – отчеканил он.

      Ей хотелось воскликнуть: «Как ты можешь?!» Но ее вновь накрыл приступ глухого кашля.

      – Аня, нужно сделать флюорографию. Я волнуюсь за тебя, – расстроенно произнес Матвей. – Пообещай