Забор Петровича. Ольга Пойманова

ак, а давеча, говорят, роды у козы принимал! Вот какой молодец!

      А тут забор. В полосочку.

      – Слышь, Егор Петрович, – может, тебе краски какой в городе купить? – спрашивал бывало, деревенский глава. – Я вон как раз по делам еду, хошь, в магазин зайду.

      – Да не надо, Саныч, я уж сам как-нибудь! – ворчал Петрович. Добродушно ворчал, без обиды и злого умысла. Просто манера у него была такая: голову вниз, брови вместе свести и бухтеть. С непривычки люди пугались. Егорка и мальчиком-то был немаленьким, а как стал Егор Петрович, так в здоровенного мужика превратился, косая сажень в плечах, не ладонь – лопата. И к старости мощи не растерял. Нависнет над тобой как грозовая туча и ворчит, ворчит… Страшно. Но только по первости. А притрешься, так вся душа-то Петровичева видна становится. Добрая душа, светлая.

      Он людей любил, и люди его любили.

      Потому и забор его чудной вызывал в деревенских самое живое участие.

      – Егор Петрович, может, Вам помочь, – местные мальчишки стайкой вились вокруг него, брали было кисточку, банку с краской. Но он не давал, всё сам, сам…

      Была в том заборе ещё одна странность. Каждый день Егор Петрович красил только одну штакетину. Медленно, аккуратно, ровно, аж шелково. Любому маляру на зависть.

      Банок с краской у него было много. Штук десять, не меньше. Все разные. Какая утром под руку подвернётся, ту и брал.

      – Засохнет богатство-то твоё, Петров сын! – соседка, Нина Потаповна, уж давно пыталась понять, что за странность такая творится. А потому кружила вокруг него как ворон над полем брани. Всё вопросы наводящие задавала.

      – Засохнет, новой раздобуду! – говорил Петрович.

      – Ты что ж в дождь-то кисточкой машешь, окаянный! – ругалась она.

      – А чтоб веселей было, да ты мне вместо радио потрындела! – бубнил Петрович.

      – Тьфу, – надувалась Потаповна и уходила к себе в огород.

      Егор и правда каждый день к забору своему выходил. Только один раз пропустил, заболел сильно. Пролежал три дня. А как отпустило маленько, наверстал. Идут люди мимо, глядь – четыре штакетины свежей краской блестят, за сегодня и за всё предыдущее.

      Как-то вышел Петрович на улицу с кисточкой, а к нему гость с подарочком неожиданным.

      – Слышь, Егор, а давай я тебе краску дам, – говорит ему Саныч. – Мы с мужиками вчера на базе сараи красили, так у маня пара банок осталась. У тебя вроде нет такой. Возьмёшь?

      – Возьму, коль не жалко!

      Стал забор Петровича ещё пестрей.

      А там ему и другие деревенские принесли, новых оттенков добавили.