Проклятие Византии и монета императора Константина. Мария Очаковская

курорт для братков-уголовников. Кстати, Лена, а как тот антикварный назывался?

      – Помню только, что он располагался где-то в центре города в старом здании, и сам магазин был старый, еще советских времен, а рядом – ресторан, в котором мы обедали… – подумав, ответила соседка.

      – Гм… не густо, – разочарованно вздохнул Торопко.

      – Тоже мне проблема! Я этот магаз запросто в Инете пробью! – вскричала Алевтина. – И вообще, мам и Валерий Петрович, а давайте мы с вами организуем детективный клуб! Дачный детективный клуб! – с воодушевлением предложила она и посмотрела на Торопко. – Вы будете главным, а мы с мамой – на подхвате. Я, к примеру, могу в соцсетях эту Дмитриеву просколить. И вообще, без Интернета работать сейчас ни разу не круто!

      – Аля, не говори ерунды, – осадила ее мать, – будто бы Валерию Петровичу больше нечем заняться.

      – А ведь в самом деле нечем, – с грустной усмешкой ответил Торопко, вспомнив о своем бесконечно длинном отпуске, который начинался аккурат после майских праздников. Заняться участком посоветовала ему Светлана, которая всегда была права. Жену Валерий Петрович очень любил и уважал, даже немного побаивался. Вот и теперь он боялся ей признаться, что все эти ящики с цветочной рассадой, грядки с чесноком и миксбордеры с астильбой ему до смерти надоели.

      Проводив соседок, Торопко испустил несколько протяжных вздохов и отправился поливать свежепосаженный газон. Он даже не подозревал, что спустя несколько дней «дело о старой визитной карточке» получит самое неожиданное продолжение…

      7. Торновский[6] раскоп. Гипотеза Дмитрия Сергеевича Лобова

      ПОКЛОН ОТ МИХАЙЛЫ К ГОСПОДИНУ СВОЕМУ ТИМОФЕЮ.

      Земля готова – нужны семена.

Грамота 17, Неревский раскоп, усадьба А, XV век.

      Солнце припекало совсем не по-июньски. Легкий ветерок рябил гладь реки, шелестел зарослями молодого камыша, играл в кронах могучих сосен. Две из них, старые, почти высохшие, росшие на самом краю невысокого утеса и теснимые молодыми сосенками, казалось, были готовы сорваться вниз в реку. С противоположной стороны реки сосняк редел, а утес, больше напоминающий плато, аккуратными ровными террасами спускался к поляне, к заливному лугу. На этих террасах и были заложены четыре раскопа, четыре черных прямоугольника, размеченные колышками, а метрах в двухстах на поляне расположился лагерь археологов.

      Утопая в ароматах хвои и полевых цветов, лагерь еще только просыпался. Он состоял из шести небольших жилых палаток, двух рабочих палаток побольше, стоящих вплотную друг к другу, – камеральной[7] и командирской с триколором на флагштоке. Была еще полевая кухня и сколоченные из горбыля душ и туалет. При кухне имелся навес с лавками и длинным обеденным столом, а рядом волейбольная площадка, турник и гамак. Словом, быт археологи наладили добротно, по-хозяйски – как-никак в Торнове они работали уже второй сезон. Хотя на самом деле торновским проектом Лобов занимался уже четвертый год, один

6

Вымышленный топоним.

7

Помещение для первичной обработки находок, главным образом, консервации.