Искушение любовью. Эйлин Драйер

состоянии ее найдет, опасаясь, что вновь потеряет Йена, что вновь потеряет ее. Но оказалось, что у нее есть довольно комфортная крыша над головой, достаточно еды и дело, которое вполне может занимать ее до тех пор, пока ее брат окончательно освободится и сможет заботиться о ней. По всем представлениям этого вполне достаточно, по крайней мере чтобы не чувствовать себя обязанным что-то срочно делать для нее.

      Пытаясь упорядочить свои мысли, он мерил шагами отцовскую библиотеку от арочных окон до камина и обратно вдоль заполненных от пола до потолка книжных полок. Это было место его детских игр. Помещение, всегда успокаивавшее его обволакивающим запахом дерева и тлеющего в светильниках масла, мягким светом, разливающимся, будто молоко, по старинному турецкому ковру.

      Хотя он провел в доме отца не самую большую часть своей жизни, именно с этим помещением были связаны его лучшие воспоминания. Здесь сэр Джозеф признал его взрослым, подвинув к нему в ходе расспросов о жизни оксфордского колледжа Крайстчерч рюмку с бренди. Здесь он в длинные зимние дни читал Мэлори, Гомера и Данте, свернувшись клубочком на ковре неподалеку от сидевшего за столом и работавшего над государственными документами сэра Джозефа,  – двое занятых мужскими делами мужчин, уединившихся от проживающих в доме женщин.

      Но тайные надежды, что пребывание в этом помещении избавит его от мыслей о женщинах, к его великому сожалению, не оправдались. Фиона Фергусон не оставляла его – упрямая, волевая, строптивая Фиона Фергусон.

      Остановившись у окна, он посмотрел на улицу: желтый туман постепенно окутывал фонари, и свет самых отдаленных был уже практически неразличим. Впрочем, он этого не увидел: перед его глазами неожиданно всплыла деревенская дорога в весенний день, деревья вдоль нее и грозившие пролиться дождем облака в небе. Он ощутил аромат теплой влажной земли, острый запах прелых листьев со сладким привкусом утесника. Ее он увидел как яркое пятно на зеленой траве.

      Она ругалась. Он улыбнулся, вспомнив. Бедная девочка попыталась ускользнуть от него, перебравшись через лесенку, и ее волосы окончательно запутались в зарослях шиповника.

      «Боюсь, тебя придется подстричь, как овцу»,  – сказал он тогда, поигрывая ножом, который держал в руке. Его так и распирало совершить это жертвоприношение и завладеть драгоценными локонами.

      Любая другая на ее месте наверняка бы испугалась, начала плакать и просить о пощаде, но Фиона Фергусон только закрыла глаза и произнесла: «Мне все равно».

      И это была правда. Он знал. Но знал и другое: она не из тех, кто спокойно позволил бы сделать это, а тем более забыть.

      В тот раз, когда он увидел ее впервые, она была школьницей, неоперившимся птенцом, слишком юной и неопытной, чтобы понимать, что ее ждет, когда она освободится от надоевшей школы. Сейчас она уже знала. Птичка полностью оперилась, быстро повзрослела и многому научилась, стала сильнее. Пожалуй, по-своему она была самой сильной женщиной из всех, кого он знал, но при этом и самой уязвимой.

      Несомненно,